Взгляд прямо

Тяжело супругам было сидеть в стенах дома в неизвестности, им стоило отвлечься от беспощадных зовов рассудительности, поэтому они решили прогуляться, заглянув по пути в магазин. Они шли по опустошённой улице, иногда встречая проезжающие мимо автомобили, вблизи их дома рокот одного из них затронул насквозь уши, такое громкое звучание заставило их замереть, супруги решили подождать, когда машина уедет за поворот. Не дойдя всего лишь пару метров до входной двери, они оказались в центре садовой дорожки, окружённой высаженными красными цикламенами – альпийскими фиалками, у которых извилистые листья распустившегося цветка напоминают бархатистый язык пламени. Вдруг белый пакет с продуктами выпал из рук синьора, стеклянная бутылка молока разбилась, оставив мокрый след на природном камне, а тело синьора согнулось из-за резкой боли, Кьяра успела его подхватить, прежде чем они вместе опустились на землю. Синьору напугало, что цветы вокруг выглядели увядшими, лишёнными свежести – они померкли, словно потеряв первозданную красоту. Это создавало ощущение надвигающегося тягостного дуновения. Мужчина оказался в плену разрушительной власти едких и жгучих эмоций, здоровье, и так хрупкое, подверглось сильному напряжению, ведомому этим эмоциональным замыслам.

– Разряд, – кричал доктор. – У вашего мужа случился инсульт, он временно будет подключен к ИВЛ. Ваш муж будет находиться под нашим наблюдением. Вашему мужу потребуется операция, – говорили они.

Такова природа человеческого бытия – между отчаянием и надеждой, между страхом и спокойствием. В тёмном океане неопределённости возможность найти светлый путь даётся каждому, и, хотя завтра может превратиться в мёртвую точку, но в вихре этого постоянного круговорота смерти и жизни, душа, пусть и страшась конца, всё равно продолжает бороться. Синьора Риццо просила только об одном, чтобы супруг остался жив: остался здесь, рядом с ней, не оставил её. Она одна поехала в Рим через три дня, чтобы увидеться с Сильвио, ранняя поездка заняла не больше трёх часов.

Встретились они во время ланча в старинном кафе.

– Кьяра, – Сильвио шагнул вперёд и уже сидел напротив женщины, – сегодня вы обязаны позволить себе отдохнуть, – он ощущал каждый вздох её грусти.

– Сильвио, наконец-то пришёл, – она сосредоточена взглянула на него, ситуация не оставляла спокойных мыслей и малейшего прикосновения к посторонним темам: вежливые вопросы приветствия не произносились. – Почему я не могу связаться с Гэвином? Не утаивай от меня ничего!

– Последние недели мы собирали информацию об одном политике, появился важный свидетель, о котором узнали, его необходимо было спрятать, – защитить от возможных попыток запугивания, – этим занялся ваш сын. Я не владею информацией, где они сейчас находятся, кому как ни вам известна его осторожность, но я уверен, что с Гэвином всё в порядке, – Сильвио говорил правду, но его сердце, охваченное смутным предчувствием, потому как слишком долго от Гэвина не было никаких вестей – это вызывало смятения, но он не думал о мрачности. Не стоило рассказывать всех подробностей женщине. Мужчина взял руки матери своего друга, в этот момент его глаза отражали бесконечную поддержку. – Я обещаю, что в ближайшие дни узнаю, где он, и, как только мне станет известно, сразу же сообщу вам. Верите мне?

– Очень мне хотелось бы, чтобы твои слова были облегчением, в душе прочно укоренилось желание – пусть с моим сыном ничего не случилось. Мне стоит обратиться в полицию?

– Кьяра, я прошу у вас немного времени, ничего не предпринимайте. Вы останетесь здесь?

– Да, думаю, пока поживу в квартире Гэвина.

Сильвио уже собирался покинуть это место, но синьора проговорила: – Сильвио, ты сильно спешишь? Не пообедаешь со мной? Последние дни я постигаю судьбу полной тягости, за несколько дней разучилась жить – давно забытое для меня ощущение.

– Атмосфера Рима вам должна пойти на пользу. Она здесь особенная.

– Это точно. Каждый раз, прогуливаясь в этом городе, я чувствую жизнь, – в каждом камне, в каждой изогнутой улочке она видит её отражение. Встречая уличного художника, внимательно наблюдает, как он с кистью в руке раскрывает свою душу, оживляя пустое полотно мазками красками, площадь, словно открытый музей под открытым небом, завораживает, а фонтаны – дух и величие Вечного города, протягивают свои водяные руки гостеприимства, – для неё это и есть римская особенная жизнь. Синьоре подали пиццу – хрустящее и тонкое тесто, воздушный и незабываемый вкус.

Кьяра Риццо неожиданно замедлила шаг, остановилась перед зеркалом и произнесла:

– Мои дорогие, мне тяжело дышать, когда вы не рядом.