Взгляд сквозь солнце

В темноте и тишине ночи были ясно различимы сонные шорохи наверху. Там никак не могли угомониться соседи. Сюртукову казалось, будто они что-то обсуждают, сидя в постели. Он прислушался и вдруг понял, что соседи упомянули его фамилию. «Вот ведь сволочи! – Василий открыл глаза и подтянул одеяло к подбородку. – Поговорить больше не о ком?!» Василий знаком с соседями не был, но это только придавало их пересудам еще более отвратительный характер.

«Что мне нужно от жизни? – размышлял Василий, продолжая барахтаться в пучине обычных круглосуточных переживаний. – Тысяч двадцать заокеанских денежных единиц да машину… Нет, лучше пятьдесят, а машину можно будет купить потом, позже… Ага, куплю, и придется заполнять декларацию… А как я обосную, где взял деньги? Нашел? Да, точно… Весна, знаете ли, снег тает. Вот угол того дома, вот тот сугроб. Иду спокойно, вдруг… Вы не поверите! Из-под снега – фантики всякие, мусор и среди этого безобразия пакет! Серая бумага, перемотан скотчем, но я же вижу – не бомба. Точно – не бомба! Ну, уголок у пакета надорван, и видно, что в нем деньги. Плотно так упакованы, тщательно! Повезло! Что тут скажешь? Поднимаю и иду домой. Там пересчитываю – бог ты мой! Двадцать тысяч! Нет, тогда уж тридцать! А машина? Лотерея? Точно! Покупаю билет, проверяю в воскресенье и не верю глазам – «джекпот»! А в нем к тому времени столько накопилось, что не придумать и даже во сне не увидеть! Ну, я куда? В фирменный центр, конечно! Бордовый, новенький, в улучшенной комплектации! «Паджеро», нет, лучше «Лендкрузер»! Точно! «Сухопутный крейсер»! Как звучит, как звучит! Музыка странствий! А откуда деньги? А вот – налогом выигрыш не облагается! Утритесь все! Оформляю – и по прямой в казино! Нет, обдерут… Мне что, деньги не нужны? Нет, покупаю хорошего вина, водчонки, цепляю пару, нет, тройку девиц, и в сауну. Хотя зачем? Это же будет летом. На природу. Романтика! Луна, костер, в его отблесках сверкает бордовый капот, из распахнутых дверок гремит музыка, танцы… В смысле – раздевание под музыку, ночные купания неглиже… Ну, и все прочее…»

Мечты окончательно прогнали сон и подстегнули вялую сердечную мышцу. Василий почувствовал, как кровь разгоняется до скорости заветного внедорожника и приливает к лицу. Перед глазами промелькнули аппетитные формы незнакомых женщин, кожаное сиденье машины, светящаяся разноцветными огоньками приборная панель и небрежно валяющийся на заднем сиденье пистолет системы то ли Макарова, то ли фирмы «Карл Вальтер».

«Без «ствола» в наше время никак. Неинтеллигентно, конечно, но кому это объяснишь, когда вокруг одни скоты? С ними же только так и можно разговаривать! Что им ум и талант? Пока не сунешь в нос «пушку» – ничего не поймут! «Что, очкарик, приехали?» – скажет такой гад, а я ему: «Отвали!» Он – за пазуху, а ему – раз и в лоб. Не стреляю, конечно, нет. Просто приставлю между бровей и переспрошу: «Есть вопросы?» Он, конечно: «Нет, я, чисто, ошибся», а я ему пинка под зад! Хотя… Нет, зачем из машины выходить? Я ему, я ему…»

Придумать окончание истории Василий не успел. Предатель-диван заскрипел в совершенно непозволительном ритме. Сюртуков удивленно приподнял голову и осмотрелся. Шевелиться он даже не собирался, но диван продолжал скрипеть, как заведенный. Жалобные постанывания ржавых пружин постепенно превратились в пронзительный визг, и Василий почувствовал, как покрывается холодным потом. Стены комнаты плыли против часовой стрелки, словно их кто-то размешивал чайной ложкой. Сюртуков хотел вскочить на ноги, но страх парализовал его тело и, главное, волю. Его закаленную неудачами и спрессованную грузом несправедливости, железную, несгибаемую волю! Василий мужественно приподнял крестец, потом напружинил левую ногу, а правую спустил на пол. Как ни странно, ступня до пола не дотянулась. Сюртуков боязливо поджал конечность и сосредоточился на попытках сесть. Стены продолжали свой круговорот, и потому садиться было так же тяжело, как и двигать ногой. Даже тяжелее. Василий еще несколько минут упорно боролся со странной каруселью, но в конце концов расслабился и затих. «Надо подождать, – решил он, испуганно тараща глаза в темноту. – Пройдет. Ничего, пройдет…»