Взгляд сквозь столетия

Из этого положения мы и исходили при составлении сборника, к авторам которого как раз и можно отнести ленинское определение — отдельные представители «интеллигенции».

Они, эти представители, весьма различны. Различны и их мысли об общественном устройстве. Не следует забывать, что сборник охватывает период, только в самом конце которого в русскую общественную мысль пришел идеал социалистического общества, пришел вместе с утопическим социализмом Герцена и Огарева. И только в 1863 году в фантастических главах романа Чернышевского «Что делать?» этот идеал нашел свое художественное воплощение.

Но при всех существенных различиях авторов нашего сборника объединяет одно: их идеалы не совпадали с окружающей действительностью, самими представлениями об идеальном строе они, пусть даже и помимо своей воли, отвергали строй существующий. Это и позволило, например, Герцену в 1858 году, когда он приступил к изданию исторических памятников русской свободолюбивой мысли, объединить в одной книге произведения представителей «двух крайних воззрений на Россию времен Екатерины» (оба они являются авторами нашего сборника): «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева и памфлет «О повреждении нравов в России» М. М. Щербатова. Позволило, хотя тут же, в предисловии к сборнику, знаменитый Искандер сделал существенную оговорку, справедливую и с нашей, современной точки зрения: «Радищев гораздо ближе к нам, чем кн. Щербатов…»

Именно поэтому Герцен и отвел столь заметное место в своей статье «О развитии революционных идей в России» Сенковскому. Он писал об этом «очень остроумном писателе, большом труженике, но совершенно беспринципном человеке»: «Поднимая на смех все самое святое для человека, Сенковский невольно разрушал в умах идею монархии».

Разумеется, мы не можем поставить знака равенства между мыслителем-революционером А. Н. Радищевым и консерватором-утопистом М. М. Щербатовым. Поэтому наш сборник и открывается именем писателя, идеал которого, выраженный им в оде «Вольность», «Путешествии из Петербурга в Москву» и в других произведениях, — это идеал последовательного демократа, борца с социальной несправедливостью. В этом сборнике представлены также произведения литераторов-декабристов, наследников Радищева в истории русской революционной мысли, писателей, которые не только словом, но и делом на Сенатской площади отстаивали свои представления об идеальном будущем.

Но это, конечно, не означает, что мы должны отказываться, «сбрасывать с корабля современности» произведения авторов, общественный идеал которых не был столь же прогрессивным. В. И. Ленин писал: «Нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил… Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем»[40].

Несколько слов и о другой стороне этого важного вопроса. Утопическое сознание, как известно, является кризисным сознанием и наиболее присуще эпохам исторических катаклизмов (эту мысль еще раз убедительно обосновал крупнейший советский исследователь утопических учений академик В. П. Волгин). А историческая ситуация в России, например 30-х годов XIX века — времени после разгрома восстания декабристов, — как нельзя более располагала к тревожным мыслям о будущем. Поэтому исторический оптимизм, с таким пафосом заявленный Белинским в его знаменитой фразе 1840 года: «…Завидуем внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1940-м году…»[41] — разделялся далеко не всеми русскими писателями.

Так, В. Ф. Одоевский, размышляя о судьбе духовных ценностей в мире, все более подчиняющемся законам буржуазной цивилизации, представлял себе возможное будущее человечества в далеко не радужных тонах («Город без имени»). И, наоборот, монархист Ф. В. Булгарин, который именно в этой цивилизации видел свой идеал общественного устройства, рисовал будущее России буквально «золотым»: в «Правдоподобных небылицах, или Странствованиях по свету в двадцать девятом веке» благонамеренные сенаторы, принцы, профессора живут в мире, чем-то весьма напоминающем «индустриальный рай» из работ нынешних идеологов капитализма, где все социальные и духовные проблемы «решаются» с помощью развитой машинной техники.

Говоря об образе будущего в русской литературе, не следует забывать и о его художественном осмыслении в произведениях русских классиков: этот образ присутствует во многих поэтических шедеврах Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Гоголевская тройка, с ее пронзительным, обращенным и к нам, потомкам, вопросом стала одним из ярких символов мысли о судьбе родины, которые знает мировая литература. Одним словом, вклад крупнейших русских писателей в развитие литературы о будущем значителен и неоспорим. И без этого вклада история русской фантастики была бы гораздо беднее. А с другой стороны, и сама эта фантастика позволит во многом по-новому взглянуть на знакомые с детства произведения.