Взгляд со дна

– Он был для всех своим парнем, – отметил его помощник Алексей Панасенков, который был откровенно подавлен смертью шефа.

Бесцветный и маленький на фоне руководителя… Каверин за это его взял?

– Был или казался? – уточнил Артур.

Все в нем протестовало против того, чтобы просто принять: Каверин был неплохим человеком.

– Не знаю, – откровенно признался Панасенков. – А не все равно?

Артур с интересом обернулся:

– В том смысле, что никто не знает нас истинных? Что люди воспринимают нас именно такими, какими мы хотим казаться?

– Ну… Наверное.

– А вы долго работали с Кавериным?

– С Сергеем Владимировичем?

– А есть еще один?

Панасенков поежился:

– Нет. Я… Два… Ну да, уже два года. Я перешел из другой фирмы.

– Он сам вас пригласил?

– Конечно. По-другому помощником руководителя не станешь. Это его прерогатива – выбрать кандидата.

– А кто был помощником Каверина до вас?

Алексей Васильевич помрачнел:

– Он погиб. Я его и не знал совсем… Говорят, разбился ночью на трассе.

Они беседовали в кабинете Каверина – стильном, со стальным оттенком в интерьере. Удивило, что на шкафах стояли модели самолетов, которые никакого отношения к энергетической компании не имели.

«Оксана не говорила, что он мечтал о небе», – на короткий миг Артуру вдруг стало жаль Сергея: жизнь сложилась не так, как хотелось в детстве. Не только у него, конечно… Логов был знаком только с одним парнем, успешным режиссером, у которого уже лет в сорок с гаком сбылась детская мечта о небе. Ну как сбылась – сам добился: выучился на пилота, заработал на спортивный самолет, арендовал место в ангаре аэропорта. И как ребенок плакал от восторга, рассказывая Артуру, как красиво под облаками… Разве Каверин не мог пойти тем же путем?

«Если бы меньше времени на девок тратил», – неприязнь вернулась, и Логову стало легче.

Фотографии его дочерей Артур сразу положил лицевой стороной вниз, как будто Маше с Сашей могло причинить боль то, что чужие люди роются в вещах отца. Мимоходом отметил: Сашка на снимке совсем маленькая, наверное, еще первоклассница… У Каверина не было более новых снимков? Они же вообще-то виделись?

«Как она приняла это?»

С Оксаной они договорились, что она сама сообщит младшей дочери о смерти отца. Наверное, ей удалось как-то смягчить удар… Или это и не стало для Сашки ударом, если отец давно стал в ее жизни лишь умозрительной фигурой?

Упомянула о Каверине она лишь однажды, когда они только знакомились с Артуром. Протянув маленькую ручку, Сашка быстро растянула губы:

– А я как Пушкин. Только женский вариант – Александра Сергеевна. А фамилия от другого писателя досталась. Иногда я чувствую себя литературным сборником…

Его это рассмешило и запомнилось. А еще легло на душу то, что Сашка тоже любила «Двух капитанов».

– Кстати, я тоже капитан, – сообщил Логов. – Только юстиции…

С тех пор он уже стал майором, но Сашка до сих пор, расшалившись, могла назвать его «мой капитан». Его поразило, что она читала эти стихи Уолта Уитмена…

– У тебя классная дочь, – как-то сказал он, надеясь доставить Оксане радость.

Но она разом померкла, даже съежилась:

– У меня две дочери…

Только о Маше они почти не разговаривали…

Тихонько шурша, Никита копался в бумагах на столе Каверина, отбирал те, которые могли им пригодиться, Логов проинструктировал его заранее. Компьютер и ноутбук оперативники уже забрали, и Панасенков потерянно пробормотал, что кабинет совсем опустел. То и дело он растерянно озирался, точно не мог освоиться в этой изменившейся реальности.

Логов старался не давить на него: встал возле окна и чаще смотрел на расстилавшийся внизу Кутузовский, чем на взмокшего от переживаний парня.

«Слишком нервничает, – отметил он сразу. – Так любил босса? Или есть грешок за душой?»

– Алексей Васильевич, не сочтите за труд, расскажите, где вы были вчера вечером?

– В театре, – отозвался тот без промедления.

И даже как-то обмяк от облегчения, растекся по креслу.

– В каком? – уточнил Артур.

– В «Современнике». Решил посмотреть тот скандальный спектакль, за который на Ахеджакову в суд подали. Вы его видели?

– Вы ходили в театр в гордом одиночестве?

Панасенков будто обиделся:

– Ну почему? С женой.

«Значит, не гей, – отметил Логов. – И в Каверина влюблен не был. Хотя это тоже не факт…»

– Во сколько закончился спектакль?

Алексей закатил глаза, припоминая:

– В одиннадцать? Где-то так…

– И?

– Что? – Он растерянно захлопал ресницами. – А… Потом мы поехали домой.

– На такси или на своей?

– На своей. Вы меня подозреваете, что ли?!

Артур улыбнулся:

– А живете где? Камера есть на въезде?

– Есть, – обрадовался Панасенков. – Можете проверить!

– Даже не сомневайтесь…

Поймав невысказанное, Никита кивнул издали и быстро набрал сообщение. Логову он нравился все больше, с ним легко было работать.

– Больше не задерживаю. – Он пошевелил в воздухе пальцами. – Но мы еще не прощаемся! Вас же это не огорчает?

«Бесчувственная скотина», – прочитал он в ответном взгляде, и улыбка его стала еще шире.