Взгляд со дна

– Почему это он назвал меня мальчиком?

– Ты же мальчик в сравнении со стариком… А ты струхнул? Не бойся, домогательства тебе здесь не грозят.

Логов произнес это почти без выражения, машинально, явно думая о чем-то другом. И внезапно остановился:

– Надо вернуться в усадьбу Василенко. Обшарить лес еще раз. Вдруг что-то углядим свежим глазом. Ох, прости!

Он взглянул на Никиту с таким виноватым видом, что тот рассмеялся.

– Да ладно вам! Я не жду, что меня могут обидеть… Сейчас поедем?

…Среди горделивых сосен на Никиту всегда снисходило умиротворение. Рыжина теплых на вид шершавых стволов даже сейчас откликнулась в душе радостью, хотя ничего веселого их прогулка не предполагала. Да и не был прогулкой этот визит…

Осунувшаяся за последние дни мать Влада, кажется, не сразу сообразила, кто они. Потом вздохнула, вспомнив:

– Что вам?

– Екатерина Леонидовна, вы не против, если мы еще немного поработаем на вашей территории?

Слова Артура скользили мимо, Никита видел это по сухому взгляду, смотревшему сквозь них.

«Постарела лет на десять», – подумал он с состраданием. Ему не хотелось даже представлять, каково матери потерять сына, какая пустота звенела сейчас в ее душе: уши закладывает, вот она и не слышит ничего.

Потребовались минуты, чтобы до нее дошел смысл их просьбы. Слабо махнув рукой: «Делайте что хотите!», Екатерина Леонидовна скрылась в доме, даже не заперев дверь.

– Кто-нибудь может проникнуть, – прошептал Никита. – А ей все равно.

Не ответив, Артур сам закрыл дверь, убедился, что замок защелкнулся, и только тогда направился к лесу. Почти под ногами перебегали с места на место довольно крупные птицы, имен которых Никита не знал. Ему нравилось наблюдать за ними, хотя это отвлекало от того главного, ради чего они снова приехали сюда. И если бы Логов заметил, как его помощник вертит головой, следя за пичугами, то наверняка выговорил бы ему…

«Да ладно, – остановил он себя. – Разве он хоть раз ворчал на меня? Только запретил произносить „по ходу“. Наверное, правильно».

– Мы ищем что-то конкретное? – спросил Никита, чтобы Артур не уловил его беспечности.

Тот процедил сквозь зубы:

– Когда увижу – скажу.

Пытаясь подражать ему, Никита тоже старался ступать мягко, избегая сухих веточек и юрких птиц, отвлекавших от дела. И зорко – насколько это было возможно в его положении – следить за тем, что происходит вокруг. Днем лес, подсвеченный прозрачными косыми лучами, просматривался насквозь. И если Русалка была поблизости («Хотя с чего бы ей торчать здесь?!»), то наверняка уже заметила сыщиков.

– Ее здесь нет, – ответил Артур его мыслям. – Она не из тех, кто возвращается на место преступления. Не топчется на месте… Боюсь, ее план еще не выполнен до конца.

– Она убьет кого-то еще?

Логов покосился на него с выражением сожаления:

– Очень надеюсь, что мы успеем ее остановить.

– Вы говорите о женщине… Значит, Панасенкова мы исключаем?

– Парень тоже мог нацепить парик…

Никите вспомнились показания рыбачки:

– А как же… грудь?

– С этим сложнее, – согласился Артур. – Но чего не бывает в наше время, да?

«В каком смысле? – удивился Никита. – Этот… Как его? Трансгендер… может нарастить грудь? Или в секс-шопе продаются накладные?»

Надо было разузнать об этом раньше, но все это время он почти не сомневался, что речь идет о реальной девушке. Да и сейчас Панасенков уже не казался той самой фигурой, которая маячила за двумя утопленниками. Кажется, Логов тоже не верил в его вину, потому и не задержал помощника Каверина хотя бы на сутки.

Они замолчали, настороженно поглядывая по сторонам. Весенний лес не спешил помочь им, он вел радостную жизнь, стараясь не замечать вторжения людей. Вокруг сновали деловитые шмели, восхищенно били крылышками капустницы, птицы делились ликованием, скрываясь в кронах деревьев. Ближе к реке появилось больше лиственных, они оживленно шептались о своем, и Никита невольно прислушивался. Еще мальчишкой он мечтал выучить язык деревьев, чтобы понимать, о чем они переговариваются. Ведь они видели куда больше, чем люди, которые не принимали всерьез клены и тополя, и те становились свидетелями того, о чем человечеству не суждено было даже узнать.

Тот самый толстовский дуб, которым их замучили в школе, из-за чего он начал неудержимо сохнуть? Какие невыносимые страдания впитал корой? И почему неожиданно вернулся к жизни? Вот что интересно было бы узнать… А если в кольцах деревьев хранится информация не только о возрасте, но и обо всем происходящем поблизости? Только никто из землян еще не научился считывать ее…

Внезапно Никита едва не натолкнулся на Логова, который, обернувшись, поджидал его. В глазах его не сквозило ни насмешки, ни укора, когда он спросил:

– Парень, а ты не ошибся с профессией? Мне кажется, природа тебе куда интереснее расследования убийства… Ну, только не красней! В этом же нет ничего… постыдного.

– Я просто давно не был за городом, – пристыженно пробормотал Никита.

– Да ну?

– День убийства Василенко не считается. Каверина тоже. Не до того было.

– А сегодня мы расслабляемся, правда?

– Нет. Мы ищем. Только я не знаю – что?