Взгляд тигра

Ошибки быть не могло – передернули затвор ствола автоматического пистолета, дослав патрон и взведя курок. Не задумываясь, я перехватил нож, готовясь метнуть его в противника, ничком бросился на палубу, левой рукой затормозил падение и перевернулся. Правая рука с ножом начала описывать дугу, как только обозначилась цель: Майк Гатри сидел в кресле, поводя здоровенным старомодным флотским пистолетом сорок пятого калибра – оружием киллеров. При попадании из такого в грудь сквозь дырку от пули проедет лондонское такси.

Быть бы Гатри приколотым к спинке, если бы не два обстоятельства. Уберегло его, во-первых, то, что пистолет не смотрел в мою сторону, а во-вторых, до смешного удивленное выражение на багровой роже. Усилием воли я подавил боевые рефлексы, и мы уставились друг на друга. Обожженные солнцем, распухшие губы Гатри дрожали. Зная, что был на волоске, он все же заставил себя ухмыльнуться. Получилось не слишком убедительно. Я воткнул нож в разделочную доску.

– Пожалей себя, – тихо посоветовал я. – Не балуй с этой штукой у меня за спиной.

Он захохотал, оправившись и снова наглея. Потом повернулся на вращающемся сиденье в сторону кормы и прицелился в чаек. Два выстрела перекрыли шум двигателей, ветерок унес запах бездымного пороха. Дерущихся птиц разнесло в кровавые клочья, полетели перья. Стаю охватила паника, и она бросилась врассыпную. Результат попадания означал, что оружие Гатри заряжено разрывными пулями и страшнее дробовика с обрезанным стволом.

Гатри сел лицом ко мне и дунул в ствол, на манер ковбоев из старых вестернов. Между прочим, для пальбы забавы ради пистолет сорок пятого калибра не слишком подходит.

– Круто! – Я поаплодировал меткому выстрелу и только собрался подняться по лестнице на ходовой мостик, как меня остановил Мейтерсон, стоявший у входа в каюту со стаканом джина в руке.

– Наконец-то я тебя узнал, – промурлыкал он. – А мы все дергались, вспомнить не могли, где раньше тебя видели.

Я не произнес ни слова, и он, глядя мимо меня, окликнул Гатри.

– Теперь понял? – Гатри покачал головой, говорить ему было трудно. – Тогда у него борода была – вспомни фотографию крупным планом.

– Не может быть! – сообразил Гатри. – Гарри Брюс…

Я внутренне вздрогнул, услышав имя, впервые за столько лет произнесенное вслух. Лучше бы его забыли навсегда.

– Рим, – напомнил Мейтерсон. – Золото умыкнули при перевозке.

– Его работа. – Гатри щелкнул пальцами. – Я же точно знал, что где-то его видел. Борода сбила с толку.

– Джентльмены, вы ошибаетесь.

Я отчаянно старался не выдать себя голосом, мысленно оценивая неожиданную ситуацию. Где они видели фотографию? Когда? Кто они – служители закона или наоборот? На обдумывание требовалось время, и я полез на мостик.

– Простите, – пробормотал Джим, уступая штурвал. – Не предупредил, что у него пистолет.

– Ага, – сказал я. – Возможно, стоило.

Мысли лихорадочно заметались в поисках выхода и первым делом свернули на кривую дорожку. Эти люди должны исчезнуть. Столько труда положить, пряча концы в воду, и на тебе – разнюхали. Надежный способ один – отделаться от них навсегда. Я оглянулся на кокпит, однако Мейтерсон и Гатри спустились вниз.

Несчастный случай, к примеру, – прихлопнуть разом обоих. На небольшой лодке с новичком запросто может приключиться самое худшее.

Тут я посмотрел на Джимми, и он мне улыбнулся:

– Ну и реакция у вас! Майк чуть не обмочился, решил, что покойник.

Неужто мальчишку тоже? Если кончать тех, придется и его. Тошнота, накатившая на пепелище в Биафре, снова подступила к горлу.

– Вы в порядке, шкипер? – Джимми, видно, заметил, как я изменился в лице.

– Все нормально, Джим, – успокоил я. – Принес бы ты нам по банке пива.

Пока он ходил в каюту, я принял решение: попробую договориться. Вряд ли они хотят, чтобы об их делах трепались на каждом углу. Предложу молчание в обмен на молчание. Не исключено, что у себя в каюте они пришли к тому же.

Я закрепил штурвал и, осторожно ступая – чтобы внизу ничего не услышали, – перешел на другую сторону мостика. Там, в углу, стоял вентилятор, нагнетавший в каюту свежий воздух через выходное отверстие над столом. В свое время я обнаружил, что вентиляционная система оказалась и неплохой переговорной трубой для общения с мостиком. Правда, в качестве подслушивающего устройства до совершенства ей было далеко – слышимость зависела от направления и силы ветра и от местоположения говорящих. Сейчас боковой ветер задувал в решетку вентилятора, глуша собеседников, но Джимми, должно быть, стоял под выходным отверстием, и, когда ветер стихал, голос звучал ясно и отчетливо.

– Почему бы вам сразу его не спросить? – Шум ветра, невнятный ответ и снова голос Джимми: – Если сегодня ночью вы собираетесь… – Рев ветра. – …Тогда придется до утренней зари…

Речь, похоже, шла о месте и времени. На мгновение я призадумался, отчего им понадобилось выйти из гавани в такую рань, и Джимми вновь заговорил о том же:

– Когда утренняя заря… – Окончание заглушил ветер, и десять секунд я вообще ничего не слышал. – Не понимаю, почему мы не можем… – запротестовал Джимми.