Взгляд в спину

Отсюда и резкие протесты местного населения против ликвидации «священных урочищ» и «заверованных мест». Но и до сих пор эти места остаются естественными заповедниками. Тем более что и добраться туда можно не всякому и не всегда, чаще только вертолетом. Старожилы знают такие места и в большинстве случаев ходить туда опасаются. А уж если и идут, то ведут себя там так, как приписывает неписаный закон тайги. Но кто же Он? «Отсталые народы» его не выдали... Не выдали в 30-е годы, не выдали и в 40-е. Вот одна из таких историй, когда люди сами предпочитали уход из жизни, но тайну веков не выдавали. Рассказал мне ее один из старожилов нашего края.

— В годы войны, когда все мужчины нашей деревни были на фронте, к нам в деревню приехал командировочный (так я его помню, за давностью лет не помню ни фамилии, ни имени) и стал просить сопровождающего в лес, для учета пушного зверя в верховьях таежной речки. Буду условно его называть Егерь. Мне, тогда 12-летнему мальчишке, и дали задание поехать с ним и помогать ему в работе. Раньше я в тех местах бывал со своим отцом, поэтому поехал с большой охотой. По дороге в нужное место мы заехали к одному старику в лесную избушку заночевать. Раньше я был у него с отцом и сейчас надеялся на его помощь. Узнав о цели нашей поездки, старик, улучив момент, отозвал меня в сторону и сказал, чтобы я егеря туда не водил:

— Там шайтан ходит. Можете оба погибнуть...

Но я, в то время воспитанный в современном духе, мало верил в его существование и решил, что старик просто-напросто хочет нас запугать, чтобы самому поохотиться в этих местах. И мы пошли дальше, в верховья речки, где, я знал, имелась маленькая долбленка, на которой мы и должны были спуститься по течению реки.

Но со второй же ночи с нами стали происходить невероятные истории. Ночью к нашему костру, к палатке, кто-то подходил, свистел невероятно сильно, налетал бураном, топал. Короче, как нам казалось, пугал нас. Через несколько дней у нас погибла собака и исчезли все продукты, а еще через ночь кто-то расколол нашу деревянную лодку — нам не на чем стало двигаться дальше.

Мы кое-как выбрались из тайги с большими трудностями для жизни. Егерь был уверен и уверял меня, что все это проделки старика. Старик отравил собаку, старик расколол лодку, старик по ночам свистел и пугал нас. Хотя я и сейчас сомневаюсь, откуда в дедуле было столько сил — старик не мог так сильно свистеть! Но тогда мальчишкой поверил этому. По утрам мы видели следы ночного пришельца, но почва в тех местах болотистая, много травы, и поэтому нельзя было точно определить, кто был. Егерь по возвращении в поселок ходил в Совет, милицию и жаловался на старика, будучи уверен, что все это его проделки. Старика арестовали, и больше он никогда уже не появился в нашей деревне...

Вот такая история, одна из многих известных в нашем крае. Но и тогда, когда был арестован старик и, по всей видимости, осужден, он не выдал тайну! Даже ценой собственной жизни! Ведь арест, суд, тюрьма для старика значили смерть. А если бы рассказал правду? Кто же ему поверит?!

Действительно, можно было расстаться с культом шаманства, со всеми религиозными предрассудками, но выдать... Легко и просто в наше время осуждать прошлое. И какие дураки, ах, какие отсталые наши предки! Всему-то они верили, на каждый пень молились! А ведь им, нашим предкам, приходилось постоянно жить — быть в лесу, как говорится в наши дни, на природе.

От многого зависела их жизнь, жизнь и благополучие их родных и близких. От многого зависела жизнь таежника, а вот от комполена (он же хозяин, он же вотчинник и др.) — в первую очередь.

Помню рассказ жителей одной лесной деревни.

Бывало и такое...

Устинья, уже пожилая жительница одной из таежных деревень, чем-то не угодила комполену. Чем? Никто из деревенских жителей не знал, да и она сама не знала, а если и знала, то помалкивала... Но в лес, даже за деревню, выйти не могла. Ни корову выгнать, ни на сенокос, ни на сбор ягод... Сбор ягод в то время давал ощутимый доход всем жителям деревни, а Устинья — дома! Стоит ей только в лесу показаться, начинается свист, топот, да палки в нее летят. Хоть плачь, хоть с голоду умирай, а в лес ни шагу!

Вот вам и корни протеста!

И еще. Рассказ одной старой учительницы. По ее словам, она очень дружно жила с местным национальным населением таежного края, знала их язык, соблюдала (или пыталась это делать) их обычаи и традиции. В ответ местные женщины тоже доверяли ей кое-какие тайны и даже иногда брали в лес по ягоды. И вот однажды осенью она напросилась в лес по бруснику.

— Нас было трое. Пришли в лес и начали собирать ягоду. И тут я увидела, что кроме нас троих кто-то еще собирает ягоду. Четвертый. Этот четвертый был вдалеке от нас, и, хотя было очень тепло, был одет в зимнюю шапку, и поэтому голова его казалась слишком большой. Меня это очень заинтересовало, и я спросила одну из женщин:

— Кто там? Ведь нас было трое, кто еще пришел?

Она дернула меня за подол к земле и недовольно сказала: