Взгляд василиска

– Дело гавно, – сказал он, глядя Реутову прямо в глаза. – Поля тебе потом все расскажет, а сейчас жалко время на повторы тратить. Дорогу на Старую Руссу знаете? Ну, найдете. Ждите меня на заправке у поворота на Успалань, это уже недалеко от Старой Русы будет. Там есть кабак придорожный, называется "Сосны". Он открыт всю ночь, в нем и ждите от полуночи до часа. Если не смогу приехать сам, пришлю смышленого человека. Пароль – "Это вы Константиновскую мызу покупать хотите?", отзыв – "Собирались, но передумали". Ну, а если нет, сами не дети, думайте, а лучше всего вот с этим, – он кивнул на Давида. – За океан сматывайтесь до выяснения. Дерьмовые дела здесь завариваются, если в столице на генерала Генерального Штаба вот так вот… Суки! Ну, я до них доберусь!

– Ладно, – сказал он через секунду, снова беря себя в руки. – Проехали. Я пойду, а вы… Вот, что, полковник, я так понимаю, у вас тут любовь… Сбереги девку, Христом богом тебя прошу, – неожиданно закончил он и, крякнув по-стариковски, вылез из машины.

9.

До девяти вечера сидели в пивной в районе станции Новгород-Сортировочная. Место было неприметное, посетители в основном работяги, шоферы-дальнобойщики да железнодорожники. Просторный зал под низким сводчатым потолком, опиравшимся на краснокирпичные колонны, был затянут табачным дымом, а меню не блистало изысками и разнообразием, но зато на них здесь никто не обращал внимания. Сидят себе люди в нише за колонной, едят, пьют, тихо разговаривают, и пусть себе. А им троим только это, и было нужно. После пережитого стресса и мужчинам, и в особенности Полине нужен был отдых, да и Лили где-то надо было дождаться, не мозоля при этом глаз на улицах города и уж, тем более, не шляясь по его центру.

Честно сказать, чувствовал себя Реутов отвратительно, и психологически, и физически. Нервы разыгрались не на шутку, и во всем теле ощущалась страшная усталость и ломота. Казалось, ноют и "жалуются" на непомерную нагрузку все до единой мышцы, какие ни наесть в его несчастном старом уже, если признать очевидное, теле. Но в присутствии Полины ни жаловаться, ни кряхтеть по-стариковски было не удобно. Да и Казареев, посматривавший время от времени на Реутова с не прикрытым интересом, к откровенной демонстрации своей мужской несостоятельности не располагал. Однако, как бы то ни было, поначалу Вадим даже есть, не мог. Буквально кусок в горло не лез. Только ужасно хотелось пить, так что пол-литровую кружку пива он выпил едва ли не залпом, но этого даже не заметил. Впрочем, аппетита не было, кажется, и у остальных.

Посидели молча, выпили по паре кружек темного пива, вкуса которого Вадим, если честно, даже не почувствовал. Пришли немного в себя, чуть расслабились, и тогда уже заказали рассольник с почками и ушное, [42]которые им настоятельно и, как выяснилось, не без причины рекомендовал услужливый половой, и вот под еду – а аппетит-то вдруг возьми да проснись у всех троих – начали уже говорить.

– Что же это такое?! – По-видимому, Полина созрела, наконец, чтобы задать этот давно напрашивающийся вопрос. – Кто они? Ведь папа…

– Да, – совершенно серьезно ответил ей Давид. – Осуществить посреди дня нападение на начальника делопроизводства Генерального Штаба, это что-то.

– Они не на него нападали, – возразил Вадим. – Им нужна была Полина.

– Ну, да, – зло усмехнулся в ответ Давид. – Не играйте в слова, господин полковник. Если вы еще не обратили внимания, – кивнул он на экран телевизора, висевшего на стене совсем рядом с их столиком. – Полина Спиридоновна Кетко в розыск не объявлена. Ее имя, как и наши с тобой, к стати, в связи с инцидентом на Софийской набережной даже не упоминаются. Ты, Вадик, куда свой револьвер дел?

– Бросил где-то, – пожал плечами Реутов.

– Бросил, – кивнул головой Давид. – Ты бросил, а на нем, между прочим, пальчики… А отпечатки твоих, Вадик, пальцев, насколько я знаю, еще с той войны в банке данных МВД лежат. Или я ошибаюсь?

– Ну, да, – неуверенно признал Вадим, начиная понимать, какими надо обладать возможностями, чтобы рискнуть напасть на генерала Шуга, а потом сделать так, чтобы ни Вадим, ни Давид, ни Полина не попали в сводки новостей. И это притом, что генерал Шуг остался жив и, следовательно, может рассказать, кто там был, на самом деле, и кого там не было.

– Вот именно. – Продолжил гнуть свою линию Давид. – А о тебе, mon cher ami, [43]между прочим, даже не вспомнили.