Взгляд во вне. 13-й аспект понимания

«Вследствие отсутствия собственного содержания у отвлеченных понятий они часто смешиваются с идеями. На этом смешении основан, между прочим, знаменитый в схоластике спор реалистов и номиналистов. Обе стороны были, в сущности, правы. Номиналисты, утверждавшие universalia post rem (идея после вещи), разумели первоначально под universalia общие понятия и в этом смысле справедливо доказывали их несамостоятельность и вторичное значение как только nomina или voces (имен и слов). С другой стороны, реалисты, утверждавшие universalia ante rem (идея до вещи), разумели под ними настоящие идеи и основательно доказывали их первичность. Но так как обе стороны плохо различали эти два значения слова universalia или, во всяком случае, не определяли этого различия с достаточной точностью, то между ними и должны были возникнуть бесконечные споры».[19]

В. С. Соловьев

[20]

Мы привели пример «универсалий», для того чтобы ход дальнейших рассуждений не путался с проблемами реализма и номинализма.

Полагаем, что есть «сущности», с которыми мы доподлинно соединяем нечто нами воспринимаемое.

Так, сущность «закрыть» в форменно-когнитивном взаимодействии восприятия отсылает к определенному действию в «реальности», откликающейся в «последовательности», например, «движению деревянного прямоугольника», который мы называем дверью.

Именно последнее обладает функционалом «закрыть», но в то же время не в полной мере, ведь под данное физическое действие «подходит» еще несколько тысяч «наименований», не связанных и непонятных на смысловом уровне с исходным «закрыть». К примеру, при «взмахе» крыльев бабочки мы говорим «летать» а не «закрыть». Если разобраться, то сущность «закрыть» может быть выражена как нечто уникальное и «отдельное от», то есть она форменно не может иметь привязку к физическому эквиваленту, в смысле того что это безликое и в то же время настолько понятное «оно» или «нечто», как и тысячи других сущностей, не выводимых из физического эквивалента выражения действия или сущности, например «двери».

Опытно мы видим, что нечто движется и выполняет определенную функцию, на основании чего сопряженность действий выражается эквивалентами в «названии» или «поименовании» этих действий, ведь, как мы говорили выше, если проанализировать логическим путем структурированность компонентов каждого акта в отдельности и выразить это, как мы делаем в «определении», то все равно никак не получится выявить целостность, выраженную в адекватном «поименовании» того, что мы воспринимаем.

Поименованность предметов и процессов действительности внеопытна по отношению к акту их понимания.

Если мы, например, скажем вам: «Поднимите голову вверх», то вы сделаете соответствующее движение, известное как «поза головы» с соответствующим наклоном по отношению к небу, верху и т. п. ориентиру. Поза головы характеризуется движением, в которое входит то, что мы называем влево, вправо и т. п. При этом следует признать очевидность неопределённости коррелята в виде положения. Почему тогда поза головы сопряжена с такими неопределенными понятиями, как верх, низ и т. п., а сам верх определен как верх, а низ как низ? Каким внеопытным путем определить, что есть верх или низ, если они не имеют коррелята в виде ориентира? Почему они «определены как»? Точнее сказать, почему они «предопределены как» таковые, а именно «так как они воспринимаются и понимаются»? Они поименованы так, и эта «поименованность» воспринимается как таковая за сущность того, о чем говорится. При этом мы с легкостью можем тасовать тем, что обладает признаком «поименованности».