Взгляд во вне. 13-й аспект понимания

«Цепляя» суть «нового» и «необычного», а в итоге и «проблемного», мы как бы осознаем и находим в этом нечто смысл, который и есть суть то, что мы не в состоянии объяснить. Что мы хотим этим сказать?

Во-первых, мир не может не вызывать удивления с нашей стороны;

во-вторых, не может не удивлять набор и инструментарий акта нашего восприятия, отражающий этот мир «для нас»;

в-третьих, мы говорим понятиями, используя категории, и понимаем их такими, какими мы их понимаем, то есть мы в состоянии воспринимать то, что есть и только так, как есть, при этом осознавая наличие «иного», того акта постоянного тяготения к выходу и поиску «нечто» «за», которое позволяет выходить «за» рамки «данности» и алгоритмов «привычности», выступая в качестве воспринимаемого прогресса или процесса преодоления.

Форменной составляющей «иного» выступает путь, который характеризуется тысячами вариантов, подвохов, ловушек, парадоксов, иллюзий и т. п. Используя их, мы осознаем, что «что-то» из этого ложно, а «что-то» правильно, «что-то» тривиально, «что-то» сложно и т. п.

«Выходя, как нам кажется, «за» рамки и возводя акт нашей деятельности до состояния так называемого прогресса и выхода «за» (с которым матрично соседствует понятие новизны), мы, безусловно, топчемся (ходим) там, где только и можем, так как «иное», как и «обыденное», суть предопределено и выходит из того, что мы пытаемся преодолеть.

Так, осознавая ложность, мы воспринимаем нечто «как ложное», а для того чтобы его воспринимать таким, нам необходим толчок того, что мы называем истинным, не особо задумываясь над тем, что ложное все – таки воспринимается, а значит, оно с необходимостью должно так восприниматься, то есть, грубо говоря, ложность должна восприниматься как таковая благодаря наличию в своей сущности того, что мы называем ложным, в противном случае его нельзя воспринимать как ложность. В данном случае хорошо просматривается то, что мы называем «матричностью». То есть мы ищем нечто, воспринимаем глубину и дальность как прогресс, как темпоральность, направленную вперед, а затем связываем это с оценочными вариантами матричного акта восприятия и его интерпретацией.

* * *

Почему «глубже» – значит «осознаннее», «мудрее» и т. п.? Мы воспринимаем нечто как ложное, оставляя тысячи факторов за пределами анализа.

То есть мы поставлены в ранг долженствующего акта существования без возможности контроля над актами его осознания в рамках нечто «существующего».

Что мы хотим сказать? Если вы создали, например, клетку для хомячка, то это не значит, что вы имеете власть над ним, нет, это зверек и клетка властны над вами, так как только ее вы можете использовать и только его вы можете и желаете туда поместить с целью реализации фактора «контроля», взаимодействующего с состояниями «замкнутости» (клетки), «повеления» (в связи с размерностью и иными характеристиками хомяка), которые инварианто указывают нам на то, что мы повелеваем им, так как поместили хомяка в клетку.

Дело в том, что наши эмоции, желания, целевые установки воспринимаются нами как первостепенные алгоритмы данности по реализации акта своей воли. Мы не задумываемся, что окружающая форменность и многофакторность окружающего мира характеризуется свойством «вовлеченности». Все, что мы не выражаем, есть форменность, понятийная, графическая и т. п., и тем не менее выраженная как «форменность».

Воспринимаемость форменности зависима от нее и не выходит за ее рамки, так как «выход» предопределён этой форменностью и является ее частью, представляя из себя просто еще один фактор ее проявления. Мы составляем и комбинируем набор факторов, которые принадлежат не нам, но мы принадлежим им. Осознать это довольно легко, учитывая последовательность и алгоритмы деятельности нашей активности. Так, кинув мяч, мы эгоистично полагаем, что это зависит от нас. Меж тем еще не известно и допустимо предполагаемо, что, может, округлость мяча, или гравитация, или скорость, или нечто иное создают подобный эффект.