Взгляд Волка (СИ)

Маша познаёт его, открывая для себя новые грани наслаждения. Отбросив стыдливость, она сама наслаждается своими смелыми ласками. Точка за точкой скользит по его груди языком, осторожно самым кончиком проходится по его затвердевшим соскам, целует и царапает, чуть прикусывает его шею. Он терпеливо то задерживает дыхание, воспаряя от её ласк, то выдыхает со стоном. Из-под полуопущенных ресниц наблюдает за ней, любуясь раскрасневшимися лицом его Ладушки. Да, и сейчас она смущена, но эта борьба с собственной стыдливостью делает её ещё желаннее.

Не спеша, она направляется ниже, оставляя поцелуи на его животе и бёдрах, но упорно обходя самую нетерпеливую его часть, которая уже давно напряжена. Георгий стонет и чуть приподнимает голову.

- Ладушка, - его голос звучит хрипло, выдавая его нетерпение, - боюсь я уже …

- Тсс, ещё немного, - тонкий пальчик прижался к его губам, она улыбается, смотрит на него с нежностью, и Леший тонет в зелёном озере её глаз.

Изящные Машины пальцы пробегаются по внутренней стороне его бёдер и опускаются на изнывающую плоть, вызывая его хриплый стон.

- Ладушка! Ты решила меня свести с ума? – потемневшие глаза стали почти чёрными, где-то в их глубине танцуют огненные блики.

Георгий и правда сгорает изнутри, точно готовый к извержению вулкан. И Маша смиряется. Оседлав его бёдра, впускает в себя, мягко обволакивает своей нежностью и начинает двигаться в чувственном танце.

Он приходит в себя от её поцелуя. Едва приоткрыв глаза, встречается с мягким любимым взглядом. Охватив ладонями его лицо, Маша целует его нежно, точно боится причинить боль, и Георгий сжимает её в своих руках, борясь со своим привычным страхом, что без неё он потеряет себя. Ладушка, маленькая, хрупкая, как цветок ландыша – его свежий источник жизни.

***

Они лежали, не размыкая объятий, расслабленные, насытившиеся горячими ласками.

- А дед не приходил? – вдруг вспомнила Маша и с тревогой посмотрела на Георгия.

- Нет, наверное… Когда я проснулся, мы были одни, - он чмокнул её обнажённое плечо и осторожно намотал на палец упругий локон. – Ты правда считаешь, что у старика роман?

- Не знаю… - неуверенно отвечала Маша. – Ну, а как ещё можно объяснить его отлучки?

- А ты не пробовала его спросить прямо? – он нахмурился.

- Нет, мне как-то неудобно… - указательным пальцем она провела между его бровей: - Не хмурься! Что тебя тревожит?

- С чего ты взяла? – он засмеялся, обнажая белые ровные зубы.

- Вижу и всё. Чувствую. Ты напряжённый.

- Конечно, когда твои пальчики щекотят меня, - он растянулся в улыбке и вдруг серьёзно спросил: - А ты помнишь родителей?

- Нет… А почему ты спрашиваешь? – она внимательно посмотрела на него, в её голосе явственно послышалось недоумение.

- Так… Я тоже хочу всё о тебе знать, - его лучистый взгляд, открытый и ласковый, заставил её печально улыбнуться.

- Мне самой странно…- призналась Маша. - Они разбились, когда мне было тринадцать, но я даже их лиц не помню… Только по фото. Дед говорит – это от стресса. Словно выпал кусок в несколько лет. А вот всё, что касается дедушки, помню до мелочей.

- Что именно? – вновь спросил Георгий.

- Как он меня маленькую кормил кашей, - Маша улыбнулась своим воспоминаниям, - я капризничала, не любила манку, а дед начинал обманом, всякими историями заставлять меня раскрыть рот. Знаешь, даже в школу в первый класс меня дедушка повёл… Странно, да?

- Ну почему же? – он попытался улыбнуться и погладил её по голове. – Наверное, родители были заняты…

- Да, он говорит, что тогда они оба были в командировке, - Маша погрустнела. – Но у меня ощущение, что я вообще родителей не знала… В моей жизни был только дед…

Она замолчала, думая о своём, и прищурившись, опять заметила:

- И всё-таки тебя что-то тревожит.

- Нет, всё хорошо. Просто мне нужно сегодня сбегать до Никольской просеки. Я там давно не был, - нарочито бодро ответил он.

- Ну вот, - она капризно надула губы.

- Ну, Ладушка, мне правда надо, это же моя работа, - чмокнув Машу в нос, быстро встал с кровати и принялся натягивать джинсы, потом пошутил: - Если ты будешь так меня сверлить своими глазищами, я не смогу одеться и останусь с тобой, но потеряю работу.

- Я буду этому только рада, - смеясь она показала ему язык и поманила руками.

- Искусительница! – тоже засмеялся Георгий, наклонился к ней, нежно скользнул по щеке и виску, сдвигая волосы с уха, поцеловал.

- А можно я с тобой? – вдруг придумала она, едва он прервал затянувшийся поцелуй.

- Нет! – строго отрезал он. - Я иду пешком на лыжах. Для тебя это тяжело.

- Да я же прекрасно себя чувствую, - заканючила Маша.

- Нет, сиди дома, жди меня. Если вернусь засветло, вечером поедем ко мне, я катастрофически не помещаюсь на твоей кровати. И не вздумай ослушаться! – угрожающе сдвинув брови, погрозил пальцем.

***

Обнажённый, с трудом преодолевая сугробы, он двигался по лесу. Если пойдёт, как он задумал, то вскоре всё решится – род Войта исчезнет, и тогда свершив свою месть, он сможет открыто принять смерть, избавиться от страданий.