Взгляд зверя

Постовой по-прежнему был без сознания, и, судя по окровавленной губе, это тот, который получил от Говарда. Мне показалось, что реанимировать его будет сложнее, чем второго. Не долго думая, я бросил его на пол, вниз лицом. Наглотавшись воды, он тут же забился в испуге. Смертельная опасность заставила его организм мобилизоваться, и он вышел из бессознательного состояния, пытаясь встать. Я кивнул в его сторону, и Говард с Виктором, молча поняв, чего я хочу, схватили его, подняли, и прижали к стене. Их выход кончился, и теперь, руководить оркестром предстояло мне.

Я вцепился пленному в горло, и стал душить, но Говард тут же отстранил мою руку. Я на секунду возмутился, подумав, что он его защищает, но потом до меня дошло, что с рукой на горле постовой будет лишен возможности внятно говорить. Постовой вздрагивал, кашляя, и из его ноздрей полилась вода. На миг мне стало его жалко, мне не хотелось быть с ним жестоким, но Шон снова заразил меня яростью, заставив говорить.

– Говори, мразь, где они?! – Я схватил его за волосы, запрокинув ему голову, что бы заглянуть в лицо. Оно не выражало ничего, кроме боли и усталости.

– Кто?! – просипел он. – О ком ты?!

– Тут держали двух девушек! Дочь и мать! Где они?! – спросил я, дернув его за волосы.

– Я не знаю! Тут не было никого никогда!

Очередной приступ злости заставил меня сжать кулак, и что есть силы ударить пленного по ребрам. Он вскрикнул.

– Падла! Не шути со мной! Ты у меня кровью захлёбываться будешь, понял?!

– Успокойся! – Крикнул на меня Виктор. – Ты так ничего не узнаешь!

Оскалив зубы, я встал на место Виктора, а он принялся проводить допрос.

– Тут была семья. Куда они делись? – Решил ещё раз спросить Виктор. – Почему ты говоришь, что тут никого не было?

– Тут и так никого не было, – оправдательным тоном говорил постовой. – Я слышал, что в эту комнату приводят какого-то психованного мужика, – неожиданно постовой закашлял, и провис на наших руках. Мы дернули его, приводя в чувство, и Виктор продолжил.

– Какого психованного мужика? Ты о ком? – Виктор постоянно заглядывал ему в лицо, чтобы не терять зрительного контакта, и контролировать что-то, только Виктору известное. – Как часто он тут был?

– Да его редко приводят. И приводил раньше Крис, самолично. Я его ни разу не видел. Он приходил в пустую комнату, бормотал что-то, радовался, будто сам с собой общался, и уходил.

Виктор взял его за подбородок.

– А ты не гонишь ли? Может, мне тебя по-другому спросить? – Виктор демонстративно громко стал доставать нож из ножен. Сталь угрожающе звенела, цепляясь за стенки своего вместилища, и вскоре перед глазами пленного блеснуло острое лезвие. – Раздевай его!

Говард взглянул на него с непониманием, да и я, честно говоря, тоже. Неужели он собирался по-настоящему пытать его, что бы выведать нужную нам информацию? С этим я был не согласен. Мы и так крепко врезали патрульным, так теперь ещё и будем пытать, чего я не понимал и понимать не хотел. Если мы начнем добывать информацию под пытками, то будем ничем не лучше Криса, и это меня напугало. Я хотел возразить.

– Быстрее! – Рявкнул Виктор. Они переглянулись с Говардом, и между ними возникло какое-то тайное понимание. Говард понял, о чем речь, но не понял я. Даже не смотря на это, я теперь как-то спокойно относился к тому, что мы сдираем с постового рубашку. Постовой брыкался, пытался вырваться, и пришлось затыкать ему рот, иногда успокаивая его короткими ударами в корпус.

На время это помогало его успокоить. Несмотря на его кажущуюся хлипкость, силы в нём оказалось много, и уложить его на живот оказалось так же трудно, как согнуть толстую пружину. Инстинктивно я испугался, что он распрямится, повалит нас на ноги, и сбежит, подняв тревогу, но держали мы его так крепко, что даже кто-то более сильный не смог бы вырваться.

– Говорить будешь?! – Воскликнул Виктор. – Или нам продолжать?!

– Я больше ничего не знаю! – Взмолился Постовой, и зажмурил глаза. Мы придавили его голову, закрывая ему глаза, и наблюдали за Виктором.

– Сам напросился, козлина, – злобно заявил Виктор.

У меня вдруг захватило дух, и тело пробрала мелкая дрожь, которую я старался скрыть. Я не мог поверить в то, что Виктор действительно собирался пытать ни в чём не повинного заложника, и буквально вырезать из него информацию.

Как только Виктор повернул клинок боковой стороной к спине постового, и стал приближать, то у меня с души будто упал камень. Он не собирался его резать, а лишь пугал. Виктор прикоснулся к коже постового холодной сталью, и тот тут же взвизгнул, закричав:

– Я скажу! Скажу! Только не режь пожалуйста! Не надо! – Заелозил он, пытаясь вырваться из нашего захвата, и задергав ногами. – Скажу!

Много новых деталей он нам не сообщил. Опять же, только то, что он нам уже сказал, и сплетни, которые ходили у них в армейском коллективе. Я взглянул на Виктора вопросительно, и он кивнул, подтверждая, что пленный говорит правду.

Я успокоился сразу же, но не Шон. Внутри всё клокотало от злости, и такое сильное чувство отрицания я не испытывал ещё никогда.