Взгляды

Расстановка сил при решающем голосовании известна: за подписание мира на условиях Германии голосовало 7 членов ЦК (Ленин, Стасова, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Сокольников, Смилга), против – 4 (Бухарин, Бубнов, Ломов, Урицкий); воздержались тоже четверо (Троцкий, Дзержинский, Крестинский, Иоффе). Предложение Ленина было принято, мир подписан, и раскол партии удалось предотвратить.

Это удалось сделать только потому, что четверо воздержавшихся, хотя и придерживались ошибочной точки зрения, не стали голосовать против именно потому, что опасались раскола партии. Это относится в одинаковой мере ко всем четверым. Однако сталинские фальсификаторы не жалели сил, чтобы сосредоточить огонь именно на Троцком. Вот что говорится об этом решающем голосовании в шеститомной истории КПСС:

"Дзержинский, Иоффе, Крестинский, хотя и не отказались целиком от своей «левой» точки зрения, однако, почувствовав угрозу раскола для партии, при голосовании воздержались. Троцкий продолжал упорствовать, утверждая, что возможности революционной войны не исчерпаны, но "так как единодушия нет, я не возьму на себя ответственность голосовать за войну".

Авторы этой интерпретации явно намекают на то, что Троцкий пошел на уступки и воздержался только потому, что в его фракции не было единодушия, и он остался в одиночестве. Но это – безусловная передержка: Троцкий, конечно, имел в виду отсутствие единодушия в партии. Он так и мотивировал свое воздержание:

"Вести революционную войну при расколе партии мы не можем. Приходится считаться не только с международными отношениями, но при создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной, тем более что часть сторонников войны не хочет материальных средств для ведения войны.

…С точки зрения внутренней политики нет той дилеммы, которую изображает Ленин, но с точки зрения международной можно было бы многое выиграть. Но нужно было бы максимальное единодушие. Раз его нет, я на себя не возьму ответственности голосовать за войну". ("Протоколы…", No 45, стр. 211–212).

Как видим, тональность выступления Л.Д. Троцкого совершенно не та, которую пытаются изобразить сталинские фальсификаторы. Не так все было в действительности, как трактуют они: никто из единомышленников Троцкого не шел на раскол с ним, и наиболее резкую позицию против ленинской точки зрения занимал во фракции Троцкого не Троцкий, а Дзержинский, который как раз и заговорил о гипотетической возможности отставки Ленина.

"Передышки не будет, – говорил Дзержинский (см. тот же протокол No 45 от 25.II. 1918 г., стр. 212), – наше подписание, наоборот, будет усилением германского империализма. Подписав условия, мы не гарантируем себя от новых ультиматумов. Подписывая этот мир, мы ничего не спасем. Но согласен с Троцким, что если бы партия была достаточно сильна, чтобы вынести развал и отставку Ленина, тогда можно было бы принять решение, теперь – нет".

Сам Л.Д. Троцкий через несколько месяцев после подписания мира, выступая 3-го октября 1918 года на экстренном соединенном заседании высших органов советской власти, говорил:

"Я считаю в этом авторитетном собрании долгом заявить, что в тот час, когда многие из нас, и я в том числе, сомневались, нужно ли, допустимо ли подписывать Брест-Литовский мир, только тов. Ленин с упорством и несравненной прозорливостью утверждал против многих из нас, что нам нужно через это пройти, чтобы дотянуть до революции мирового пролетариата. И теперь мы должны признать, что правы были не мы". Стенограмма отмечает в этом месте "продолжительные овации".

В своих воспоминаниях, изданных в 1930 году в Берлине издательством «Гронин», том II, стр. 120, Л.Д. Троцкий, рассказывая об этом, писал:

"Партия хотела этим показать, что понимает и ценит мое отношение к Ленину, чуждое какой бы то ни было мелочности или ревности. Я слишком ясно сознавал, что значил Ленин для революции, для истории и – для меня лично. Он был моим учителем. Это не значит, что я повторял с запозданием его слова и жесты. Но я учился у него приходить самостоятельно к тем решениям, к каким приходил он".

Какую же позицию по вопросу о Брестском мире занимал Сталин?

Как всегда – центристскую.

19 января 1918 г. он говорил, что "выход из нашего положения дает нам средняя точка зрения – позиция Троцкого". Но здесь же он предлагал созвать совещание представителей разных точек зрения и на нем добиться «ясности». Добился ли он «ясности» – хотя бы для себя в вопросе о том, подписывать или не подписывать мир, к заседанию ЦК 23 февраля 1918 года? Трудно сказать, ибо на этом заседании Сталин выступил дважды. В первом своем выступлении он сказал, что "мира можно не подписывать, но начать мирные переговоры", во втором – что "мы немедленно должны подписать эти условия" (то есть мир). На одном заседании – два противоположных предложения!