Взгляды на жизнь щенка Мафа и его хозяйки — Мэрилин Монро

— Верняк, — сказал Хинтце. — Элмо Диллон однажды видел, как «тарелка» приземлилась прямо на лужайку перед домом его мамочки. Жуткая хрень. Села посреди лужайки, а мать Элмо потом померла. Не в ту же ночь, а дней через сто — перед смертью она несла всякую чушь на разных языках, бредила и все такое.

Желание увидеть НЛО обратило взгляды всех ребят на холме в одну сторону. Они смотрели наверх, показывая пальцами на звезды и на пролетающий мимо космический мусор. Многие сидели в обнимку, другие поодиночке, направив рождественские телескопы на миллиарды глаз, которые будто бы глядели на них с иссиня-черного неба.

— Бредила, как же, — сказал Эдди Кимбл. — Брехня это все, брат. Я вот что думаю — пора валить отсюда. Давайте втарим еще пива.

— Мы остаемся, — ответил Реймонд.

— Думаешь, за нами наблюдают? — спросила Арлен. В следующую секунду Реймонд обернулся к ней, и по его лицу стало ясно, что она задала правильный вопрос. Он кивнул. Конечно, наблюдают. Он кивнул с видом старика, на которого взвалили мудрость веков.

— По-любому, подруга, — ответил он.

Реймонд гадал, удастся ли ему до лета наняться продавцом в бакалейную лавку. Надо будет сегодня узнать… Заскочить туда по дороге домой, что ли? Или брать побольше поручений у дяди Арнольда, а то и в бар устроиться в Форт-Уэрте. Как-никак барменам неплохие чаевые достаются. А летом податься в морскую пехоту: в Корпус-Кристи есть база. Он никогда нигде не был. Клево было бы повидать разные города — далекие города — и потом рассказывать о них друзьямб.

Небо таило чертову прорву секретов. Помню, мой надзиратель из карантина в Гриффит-парке говорил, что над головой у нас парит огромное количество всякого космического мусора: обломки двигателей, выброшенные баллоны из-под ракетного топлива, бесчисленные следы нашей битвы за покорение космоса. Детки чувствовали себя подкидышами, за которыми наблюдают с неба, но где-то наверху американские шимпанзе расходовали последние запасы кислорода, а русские собаки бороздили Солнечную систему в состоянии безысходного одиночества. Внеземные расы могли бы встретить этих бедных, изнывающих от жажды собак и допросить. «Расскажите нам все, что знаете, — сказали бы они, — об этих странных созданиях, что покрывают краской стены своих пещер и отправляют жителей родной планеты в бескрайний космический мрак». Интересно, русские собаки так же любят Плутарха, как я? Представляю себе картину: Лайка открывает пасть и, водружая флаг комедии на terra firma Марса, произносит: «Возьмем обезьяну. Поскольку она не может охранять собственность человека, подобно собаке, или возить тяжести, подобно лошади, или пахать землю, подобно скоту, она становится предметом шуток, издевок и оскорблений». Точно такая же мысль об обезьянах встречается во «Фрагментах» Посидония. Один только факт, что американцы для своей национальной космической программы выбрали именно обезьян, а не собак, может послужить чудесной иллюстрацией того, что Билли Уайлдер назвал «комическим характером американской действительности».

Хинтце вернулся на холм с хот-догами.

— Верхние два — мои, так что брысь отсюда, — сказал он.

— Эй, чувак! Тут сплошная горчица!

— Во Франции это называется moutarde, дорогой Реймонд.

— Ага. Иди в жопу, Хинтце.

— Все, ребята, валим отсюда, — сказал Кимбл, бросая окурок с холма. — Нечего тут ловить. Ни тарелок, ни НЛО, один хрен собачий. Лажа все это, поехали в город.

Пока Кимбл говорил, я смотрел в небо и искренне верил, что что-нибудь обязательно покажется. Все ребята обожали ракеты, но никто не сознавал, что именно ракеты поставили их вид под угрозу исчезновения. Я мечтал увидеть хотя бы одну — просто забавы ради.

— Нет, не лажа! — возразил Реймонд. — Только так и можно их увидеть. Надо долго смотреть.

— Правильно, надо долго, иначе бесполезно, — кивнула Арлен. Не сводя глаз с неба, она легла на траву и скрестила руки на груди. Я положил голову ей на колени и стал смотреть на мерцающих светлячков; над нами расстилалось техасское небо, и ничего не происходило — ровным счетом ничего.

Глава десятая