Взгляды

«Стояли первые дни марта 1923 года, Ленин лежал в своей комнате, в большом здании судебных установлений. Надвигался второй удар, предшествуемый рядом мелких толчков. Меня на несколько недель приковал к постели прострел.

…Два секретаря Ленина Фотиева и Гляссер служат связью… «Владимир Ильич готовит против Сталина на съезде бомбу». Это дословная фраза Фотиевой.

«Владимир Ильич просит вас взять грузинское дело в свои руки, тогда он будет спокоен».

«Почему вопрос так обострился?» — спрашиваю я. Оказывается, Сталин снова обманул доверие Ленина: чтоб обеспечить себе опору в Грузии, он за спиной Ленина и всего ЦК совершил там при помощи Орджоникидзе и не без поддержки Дзержинского организационный переворот против лучшей части партии, ложно прикрываясь авторитетом ЦК… Что его при этом потрясло больше: личная нелояльность Сталина или его грубо-бюрократическая политика в национальном вопросе, трудно сказать… Ленин готовился к борьбе, но опасался, что не сможет на съезде выступить сам, и это волновало его.

Не переговорить ли с Зиновьевым и Каменевым? — подсказывают ему секретари. Но Ленин досадливо отмахивается рукой. Он отчетливо предвидит, что, в случае его отхода от работы, Зиновьев и Каменев составят со Сталиным «тройку» против меня и, следовательно, изменят ему.

— А вы не знаете, как относится к грузинскому вопросу Троцкий? — спрашивает Ленин.

— Троцкий на пленуме выступил совершенно в вашем духе, — отвечает Гляссер, которая секретарствовала на пленуме.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет, Троцкий обвинял Орджоникидзе, Ворошилова и Калинина в непонимании национального вопроса.

— Проверьте еще раз, — требует Ленин. На второй день Гляссер подает мне на заседании ЦК, у меня на квартире, записку с кратким изложением моей вчерашней речи и заключает ее вопросом: «Правильно ли я вас поняла?»

— Зачем вам это? — спрашиваю я.

— Для Владимира Ильича, — ответила Гляссер.

— Правильно, — отвечаю я.

— Прочитав нашу с вами переписку, — рассказывает мне Гляссер, Владимир Ильич просиял: «Ну, теперь другое дело!» И поручил передать Вам все те рукописные материалы, которые должны были войти в состав его бомбы к XII съезду. Намерения Ленина стали мне теперь совершенно ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед партией, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерождения диктатуры.

— Каменев едет завтра в Грузию на партконференцию, — говорю я Фотиевой. Я могу познакомить его с ленинскими рукописями, чтобы побудить его действовать в Грузии в надлежащем духе. Спросите об этом Ильича. Через четверть часа Фотиева возвратилась запыхавшись:

— Ни в коем случае!

— Почему?

— Владимир Ильич говорит: «Каменев сейчас же все покажет Сталину, а Сталин заключит гнилой компромисс и обманет».

— Значит, дело зашло так далеко, что Ильич уже не считает возможным компромисс со Сталиным даже на правильной линии?

— Да, Ильич не верит Сталину, он хочет открыто выступить против него перед всей партией. Он готовит бомбу». (Л. Д. Троцкий «Моя жизнь», стр. 205 227).

Из приведенных фактов и документов Ленина видно, что ошибка Сталина была не организационного, а политического порядка, и речь шла не «об одном незначительном инциденте», как сказал Сталин на VIII расширенном пленуме ИККИ, а об его интернационализме.

В докладе на ХII-м съезде партии он, зная, что Ленин уже к руководству не возвратится, резко отошел от основных принципов ленинской национальной политики.

У Ленина выпячивался вопрос о великорусском шовинизме Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе и совершенно игнорировался вопрос о местном национализме, как не представляющийся актуальным и опасным для интересов пролетариата.

Сталин в одинаковой степени выпячивал обе опасности, чем отвлекал внимание партии от главной опасности.

«Но есть еще фактор, — говорил он, — тормозящий объединение республик в один союз: это национализм в отдельных республиках… НЭП и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм Грузинский, Азербайджанский, Узбекский и прочие. Антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма против национализма русского… Но беда в том, что в некоторых республиках этот национализм оборонительный превратился в наступательный». (XII съезд, стр. 488–492).

Аргументация Сталина порочна, так как не может национализм маленькой нации превратиться в наступательный, и это бесчисленное количество раз подчеркивали большевики. Вторым расхождением между Сталиным и Грузинским ЦК КП(б) был вопрос о Закавказской федерации.

В то время как Ленин предлагал не торопиться с образованием Закавказской федерации (см. примечание № 116 к 44 тому ПСС Ленина), Сталин в своем докладе ХII-му съезду подчеркивал, что «Ленин торопился и напирал на то, чтобы федерация была введена немедленно». Такая манера обмана и дезинформации была обычной для Сталина.