Взгляни на дом свой

На крохотной кухне стояла кирпичная печь, которую топили дровами, через пять лет на ее место встала газовая плита, работавшая от сжиженного баллонного газа. Откручиваешь сначала ромашковый вентиль на баллоне карминного цвета, потом спичкой поджигаешь форсунку. Пол у печи был обит жестью, на ней всегда лежали сухие дрова, щепки, завиток бересты и молоток. На ближайшей от печи доске на полу виднелось маленькое углубление – в него можно класть косточки урюка из компота и разбивать молотком, чтобы добыть коричневое вкусное ядрышко. Отопление было центральным, завод давал горячую воду в избытке: в каждой комнате висели большие чугунные батареи-«гармошки», крашенные серебряной краской. Отец умудрился врезать в отопительную трубу на кухне краник, так что зимой из него наливали кипяток в ведро для мытья посуды или стирки. Стирала мать дома, а полоскала белье на улице, у котельной, из стены которой выходила труба, из нее всегда текла холодная вода. Мать надевала черные грубые резиновые перчатки и долго, в наклон, полоскала пододеяльники, простыни, полотенца и остальное по мелочи. Зимой от влажного белья шел пар. Сушили его на общем чердаке, на длинных веревках, растянутых из угла в угол. Я помогал матери поднимать по металлической лестнице тяжелый холодный таз с бельем, открывая головой дверку чердака.

За окном как флаги враждебных государств на балконах сушат бельеу нас сегодня две простыни и пододеяльник
флаги белые – наше войско сдается без боя.
Обещайте войны не будет горы и пруд останутся здесь как были когда-то
в демидовские времена когда моих дедов привезли на подводе строить завод землю копать
последние сосны стоят на берегу как раненые солдаты
на передовой сколько их полегло обезглавленных топором супостата.
Мать просит меня принести синий таз с тяжелым влажным бельем
к проруби черной медленно колышется белая простынь в густой воде растворяясь как рыба
мы капитулируем перед черной водой
перед холодной вечностью перед ашдвао перед озером и пустотой.
Снег закрыл глаза спешились всадники ветра
черные росчерки веток царапают небо
мать кладет на лед мокрую наволочку и пар от нее поднимается.
В нем заключается истина вечная истина жизнь такая какая она есть жизнь это – пар над
прорубью вода снег и ты в валенках в цигейковой шубе рукавицы заледенели смотришь как мать
полощет белье и вся правда в том что это истина
ты тут ни при чем ты просто помог матери и это дает надежду
на вечную жизнь если есть такая под серым небом этой холодной земли
над которой поднимается облачко пара
от мокрой свежепостиранной простыни.