Взгляни на небо

И когда он познакомился с Кубиком и его компанией, обрадовался и ожил.

Вернее, познакомился — не то слово, знал он этого Кубика давно, знал и побаивался. Водился Кубик с местной шпаной, из седьмого класса его выгнали, и два года он где-то пропадал. Поговаривали, что Кубик побывал в колонии, и в ореоле этих слухов кривоногий, плотный коротышка Кубик (его еще звали «Кубик на колесах») казался фигурой таинственной, опасной и романтической.

Он верховодил шумной, нахальной компанией мальчишек, вечно жевал жвачку, выменянную у иностранных туристов, прилично играл на гитаре и очень ловко метал большой складной нож. Без промаха попадал в ствол дерева шагов с пятнадцати.

Компания Кубика задирала прохожих, распевала под гитару, резалась в карты на пляже и побаивалась одного только Юргиса Калныня — участкового милиционера. Неторопливый, медлительный Калнынь отбирал карты, спокойно рвал их в клочки, говорил одно слово:

— Уймись!

Кубик угодливо улыбался, давал всяческие обещания, но униматься и не собирался.

Когда Калнынь отходил, лицо Кубика перекашивалось от злости, и он шипел вслед:

— Мент проклятый! Погоди у меня, доходишься!

И длинно цвикал слюной сквозь зубы. На Витальку ни Кубик, ни его дружки не обращали внимания, не снисходили.

Но за время болезни Виталька здорово повзрослел и вытянулся, он стал выше Кубика на полголовы и свято уверовал в истину, вычитанную в какой-то книжке: там герой говорит, что когда человек ходит, то растет в одну сторону, а когда лежит, то в две.

Виталька отлежал два с половиной месяца и блестяще подтвердил эту теорию.

Однажды он шел вырезать себе удилище и в зарослях над пляжем наткнулся на компанию Кубика. Они сидели в кружок, играли в карты. На траве лежали деньги.

Кубик увидел Витальку, затянулся сигаретой, выпустил красивое кольцо дыма.

— Ну, что бродишь, утопленник, — весело сказал он, — садись с нами, метни карту.

Виталька смущенно улыбнулся.

— Не умею, — сказал он.

— Садись, научим, плевое дело, — ответил Кубик. — Деньги есть?

Виталька запустил руку в карман, нащупал рубль, позвенел мелочью.

Научиться играть в «двадцать одно», в очко, оказалось нетрудно. И тут неожиданно для самого Витальки выяснилось, что он человек очень азартный. Ощущение, когда он брал карту, складывал очки, было настолько острым и необычным, что у Витальки руки дрожали. И не от жадности, нет, от возбуждения. Он с таким же азартом играл бы на спички или на щелчки, но здесь играли на деньги, и Виталька свой рубль с мелочью просадил очень быстро.

— Все? — спросил Кубик. — Пустой? Отвали.

И снова стал сдавать карты. Витальку он уже не замечал. А у того просто руки чесались еще разок испытать свою удачу.

— Сейчас, сейчас, — проговорил он, — сейчас принесу, только домой сбегаю.

— Вот! Это по-нашему! А ты, оказывается, заводной! — похвалил Кубик. — Возвращайся быстрей.

Виталька кинулся домой, открыл жестяную коробку из-под леденцов, где хранил все свои накопленные на спиннинг деньги — двенадцать рублей восемьдесят копеек, зажал их в потном кулаке и побежал обратно.

Когда он вернулся, в кустах чинилась расправа. Кубик сидел верхом на груди длинного сутулого мальчишки по имени Валдас и методично отвешивал ему пощечины. Валдас ревел, но не сопротивлялся.

— Не садись без денег, не садись! — приговаривал Кубик. — На холяву[1] проехаться хочешь! Не садись!

Остальные равнодушно наблюдали за расправой. Потом он спокойно слез с Валдаса, сказал:

— Поехали дальше.

И стал сдавать карты.

Валдас встал, шмыгнул носом, размазал по своей длинной унылой физиономии слезы и уселся рядом с Кубиком. Тот покосился на него, но промолчал. Потом заметил Витальку. Обрадовался.

— А-а-а! Пришел? Садись, садись, дорогой! Бери картинку.

Везло в тот день Витальке необычайно. Через час он выиграл двадцать три рубля. Двенадцать восемьдесят плюс двадцать три! Неслыханная сумма денег шуршала в его карманах. Но он все еще не верил, что это всерьез.

— Ребята, — сказал он сконфуженно, — не надо мне. Вы заберите, кто сколько проиграл.

— Чего-о? — Кубик вылупил глаза. — Шутки шутишь? Ты у меня гляди. Карточный долг — долг чести. Запомни!

Три дня не ходил Виталька к Кубику. Дурные деньги жгли карманы. Но так тянуло, так тянуло снова испытать остроту риска и сладость удачи, победы. И он снова пошел. И проиграл все до копейки. Нормальное дело.

Кубик охотно дал в долг. Через неделю Виталька не мог спать от ужаса, метался и не находил выхода — он был должен Кубику тридцать два рубля. И достать их было негде.

В воскресенье отец с мамой уехали в Ригу, Виталька сидел дома один. Пришел Кубик.

— Айда на пляж, — пригласил он.

— Слушай, Кубик, у меня… у меня денег нет, не могу я долг отдать.

— А-а, делов-то! — беспечно отмахнулся Кубик. — Отработаешь.

— Как?

— Пойдем на пляж — покажу.

Это оказалось очень легко — отработать. Кубик долго бродил по пляжу. Беспечно посвистывал, курил, бесцеремонно перешагивал через распластанные на теплом песке тела.

Тысяча людей блаженно жмурились, ловили бледной своей кожей солнечные лучи, подставляли спины и животы, впитывали живительные «ультрафиолетики».