Вот во главе
И последнее. 15 декабря 1938 г. Чкалов погиб при испытании самолета. И. Бунич подозревает прямую связь между отказом Чкалова возглавить НКВД и его гибелью (Гроза. С. 238), но это маловероятно. В конце концов, Сталину было не к спеху, до того, как Чкалов реально понадобился бы в качестве «чекиста № 1», оставалось еще года два-три, а то и четыре. Было время подумать и Сталину, и Чкалову. Но о возможных реальных причинах гибели Чкалова — дальше.
Глава 19
Сколько миллионов?
Это — внутренние войска, это МВД, они к армии никакого отношения не имеют. А это войска КГБ, они тоже к армии отношения не имеют. Такими трюками обманывали американскую делегацию на переговорах в Женеве. А экономику не обманешь.
Но уместно читателю спросить автора этих строк: вот, Сталин, по-вашему, планировал удары чуть ли не одновременно на Западе и на Востоке, против Японии; по крайней мере, непосредственная подготовка к операции против Японии (переброска войск) началась еще до взятия Берлина. Это сколько же войск надо еще в мирное время мобилизовать, чтобы подготовиться сразу к двум ударам? И как это сделать в мирное время (пусть в 1939–1941 гг. мирное время — и то очень относительно мирное — было только у СССР, но все равно, слишком большая мобилизация до вступления СССР в войну неминуемо насторожила бы соседей), чтобы не напугать весь мир? И было ли столько войск у Сталина?
А в самом деле, сколько было войск? Классическая цифра (которой придерживается и Виктор Суворов) — 5.5 млн к 22 июня 1941 г. Суворов, правда, добавляет: «Не считая войск НКВД» (День-М. С. 190). А вот Игорь Бунич считает, что 8 млн (Гроза. С. 555–556). И кто прав? А может быть, оба? Может быть, «лишние» 2.5 млн — это и есть те самые войска НКВД, которые «не посчитали»? Разберемся.
В Интернете попадаются иной раз преинтересные сведения. Вот на сайте «Аргументов и фактов» попались мне такие сведения: «Отец мой… 14 лет отсидел и все это время работал на угольной шахте в Кузбассе… В войну получали они 1200 г хлеба (значительно больше пайки даже ударника, описанной Солженицыным. —
Сведения настолько отличаются от того, что мы знаем о лагерях, что ими нельзя не заинтересоваться. Тем более что такие факты не одиноки. В одной из предыдущих книг
Так, в качестве примера гуманности Берия приводится факт расстрела начальника одного из больших лагерей (Печорлага) Г. П. Большакова за плохую организацию питания зэков, которые мрут как мухи. Кроме того, дается распоряжение подвезти достаточное количество продовольствия, вещевого довольствия, белья и медикаментов и «ввести для ослабленных з/к усиленные нормы питания, разрешив израсходовать для этого 2,5 млн руб.» (зима 1940–1941 гг.)
В комментариях Кремлева приводятся данные о смертности заключенных в лагерях, очень низкие (по Южному ИТЛ — 1,01 %, ниже, чем на воле в современной России (1,4 %) и в Чехии (1,1 %)) (там же. С. 155).
И о чем же это говорит? О том, что многочисленные авторы, описывавшие ужасы ГУЛАГа, высокую смертность и т. д., лгут? И что, все сразу, не сговариваясь?
Думается, дело в другом: лагеря были разные. Одни действительно ужасные, другие относительно сносные. 1200 г хлеба плюс 600 премиальных да 60 г сала и 50 сахара — это все же не 900 г «ударной» пайки (при 300 г «штрафной») и при том, что привычный нам зэк, по словам Солженицына, «салом и губ не мажет».