Взять измором или наказать сказочника

Дверь щелкнула, и длинный нос старухи показался в проеме двери. Осмотрела меня так, что впору было идти отмываться. Помоями облила, старуха, ей-богу! А Морозову хоть бы хны! Его совсем не задели насупленные брови на переносице, насмешливо искривленная линия рта, из которого уже была готова политься очередная порция оскорблений.

— Что выгнали родители-то? — издевательски проскрежетала.— Принесла в подоле подарочек? Не по душе пришелся нашим профессорам? Сталина на вас нету! Стыд.

Впору было стыдливо прятать глаза и неловко заламывать руки, дабы баб Маруся не сболтнула еще каких-нибудь небылиц! Морозова бабка не смутила, а на ее словесную атаку он едва-ли обратил внимание.

— Доброй ночи, уважаемая, — весьма красноречиво прервал поток ругани Илья, а бабка от такого тона аж варежку захлопнула. — Что ж ты на девчонку бочку катишь? Ключи забыла она. Мне бы на балкон, — указал головой на её квартиру.

Баб Маруся выпрямилась, дверь своей берлоги приоткрыла, а руки в бока угрожающе выставила, оценивающе пробегаясь глазами по молодцу.

— Щас, прям! Разбежалась! На балкон ему, буржуй проклятый! Знаю я вас, обормотов! Только за порог пусти, бабушке по голове — хлоп! И дедова медали потом ищи сыщи!

Это бесполезно, решила я, и уже достала телефон из кармана, намереваясь вновь набрать Дуню, напрашиваясь на ночевку в столь поздний час. Однако, затем старуха пробурчала:

— Вот если уважишь старуху, может, и пущу.

Её слова заставили меня оторопеть и оторваться от телефона. Не знаю, что она такого лицезрела в статной фигуре юноши, что тот волей-неволей, а толику доверия заслужил. Пожалуй, было что-то эдакое в его взгляде, что заставляло людей подчиняться его силе, воле. Усмирил бабку одним взглядом, а это дорогого стоило. Уж мне ли не знать, живя с этой занозой бок о бок всю жизнь!

— Так как вас уважить, бабушка?

— Гвозди забивать умеешь, али молоток не держал в руках?

— Обижаешь, умею, — расправил плечи.

— Вот полочку мне повесишь, а там посмотрим откуда у тебя руки-то растут и будет ли толк, — отворяя дверь еще шире, изрекла старая.

Пока я мялась у порога в нерешительности, Илья широкими размашистыми шагами зашел в квартиру.

— А ты чего встала, как приклеенная? — гаркнула баб Маруся, — или особое приглашение надо? Давай, пошевеливай своими клешнями, — не особо гостеприимно впустила меня в свой дом.

Дабы не гневить бабку, моментально юркнула в маленький коридор. Квартирка маленькая, это стало понятным, как только нам втроем пришлось буквально дышать одним воздухом. Узкий коридорчик, кухонька из которой пробивался слабый свет, и две комнатки, скрытые старыми, не единожды покрашенными белой краской дверьми. Свет в коридоре был тусклый, слабенький, но этого хватило, чтобы в полумраке найти застежку сапог и расстегнуть их, а затем снять пальто.

— Тапочек нет, уж простите. Чем богаты, тем и рады, — шаркая на кухню, выплюнула она.

Илья, в отличие от меня, смело шагнул за бабкой, а я так и осталась стоять в одиночестве, пока парень не вернулся и, схватив меня за руку, мягко затащил в царство любой хозяйки и усадил на стул.

Баб Маруся вручила ему старый, местами покрытой ржавчиной, набор с инструментами, который вероятно был даже не нашим ровесником, а наших родителей. Никакой новомодной дрелью и не пахло, да и шуруповертом тоже, коим так любил мой папа хвастаться перед своими товарищами. Пару отверток, гвозди, лихой молоток да шурупы.

— Не густо, — пробормотал Морозов, осматривая наборчик. — Ну ничего, — не отчаился парень, хлопнув себя по карманам, — справимся, хозяйка, какую полку вешать-то?

Впервые на моей памяти глаза баб Маруси из вечно прищуренных щелок стали более добродушными что-ли…

Исчезло то постоянное подозрение и желание уличить в чем бы то ни было.

А после старуха и вовсе огорошила меня, произнеся, такое несвойственное ей:

— Идем, милок.

Ну вот, и здесь Морозов своим обаянием всех сразил наповал! Они ушли, оставив меня в смятении смотреть им вслед. Квартирка хоть и была убитая, да чистенькая, однако то, что не хватало мужской руки было понятно с первых шагов.

Старенький телевизор разбивал тишину, но от этого уютнее не стало. Мне все также хотелось к Дуне. В дом, где мне рады. Тихие голоса раздавались из дальней комнаты. Должно быть, старуха определялась с местом, а как только определилась, вновь притопала на кухню.

Отчего-то я с самого детства не запала ей в душу. Вечно гоняла меня больше всех дворовых детишек. Нет, она и других, конечно, не жаловала, но ко мне особенно придиралась. Благо, мои родители были не строгие и на гречке стоять не заставляли за всякого рода шалости и провинности. Ну в самом деле, кто не воровал под окнами черешню?! Ну позвонили мы бабке пару раз в дверь и убежали, с кем не бывает?! А то что ее почтовый ящик загорелся, так это вообще нелепая случайность!

— Славный у тебя хлопец, Варька, — хмыкнула баб Маруся, между тем ставя чайник на плиту, а затем доставая чашки и чай.

— Он не мой парень.

— Еще бы! — фыркнула. — На тебя бы такой не позарился!

Вот и побалакали, однако!