Взятие. Русь началась с Рюрика, Россия началась со взятия!

За разговорами они подошли к скромным воротам Сретенского монастыря. Молога был не слишком набожным человеком. Как мы уже увидели, он даже курил, что в те времена было не принято и церковью никогда не одобрялось. Закурил в Литве, так и пошло, потом все вокруг уже рукой махнули. А в деревянную церковь Сретенского монастыря он заходил по привычке, потому, что сам её задумывал и строил. Когда по приказу государыни Елены Глинской обносили Китай-город новой кирпичной стеной было решено перенести старый Сретенский монастырь. Та самая обитель, где встречали воинов после битв с ордынцами, где молились Владимирской иконе о спасении от войск Тамерлана раньше располагалась между рядами Китай-города и устьем Яузы, и лишь по необходимости была перенесена на новое свободное место в конце улицы Лубянка. А название монастыря сохранилось и продолжало соответствовать положению. На старом месте он встречал двигающихся по Солянке из Орды, на новом месте – входящих с севера, из Троице-Сергиевой лавры, из Ярославля, обозы с речных волоков. В общем, «сретенка – встретенка» была Мологе по душе. Перекрестившись и отбив поклоны, наши путники вошли на монастырский двор и направились к деревянной церкви, что названа была в честь Марии Египетской.

В церкви пахло свежим деревом, ритуальными маслами и тёплым воском. Мастера, который только что успел незаметно положить в щёлку для пожертвований мечевую копейку, сразу заметил высокий священник в чёрной рясе. По статности и красоте нагрудного креста было понятно, что в иерархии он занимает место не ниже епископа.

– Приветствую тебя, Александр Иванович! – священник направился к мастеру, радушно улыбаясь сквозь чёрную с проседью бороду и пышные усы.

– Благослови, батюшка! – Молога сложил ладони одна в другую и немного склонился. Тоже, глядя на деда, сделал и Сергуля.

– Бог благословит! – дважды произнёс батюшка, перекрестил головы и подал руку для целования. Прикоснувшись к руке игумена Сергуля засмущался и вообще постарался стать незаметнее.

– Что, мастер, не сидится на месте? Или для служения пришёл? – лукаво и по-доброму пробасил священник. – Работы тебе и ватаге твоей плотницкой у меня не початый край.

– Я всегда рад поработать у тебя в обители, отец Владимир. Светлое место у тебя тут. Да по срочному делу, в приказ вызван. Видно боярину ближнему новые хоромы нужны, терем или дворец потешный. Так что потом тебе службу сослужу.

– Не так всё просто, Александр Иванович! Пустословием держать тебя не буду, грех, да и спешишь. Знай только, время неспокойное наступает. Государь-батюшка дело задумал великое, труднейшее. Не для потехи позвали тебя, да и остальных. Служивых собирают для похода далёкого. Помолись-ка с внучком у Владимирской иконы, вот тут. Как вырос-то, помощник дедов! – Игумен потрепал Сергулю по макушке. – Возьми ка вон там свечку да поставь у иконы!

Мальчик в нерешительности замешкался у ящика со свечами разного размера.

– Ты бери всегда маленькую, давай-ка и я с тобой! – ободрил его священник. – А чтобы Богу и Богородице виднее было поставь к иконе поближе, вот так! Поди ка сюда, сынок, наклони голову! – Сергуля послушался.

– Вот тебе на шею образ Сергия Радонежского, из Лавры вчера привезли. Знаешь, кто это? Носи, не снимай.

– Мой святой, спасибо большое – проговорил тихо Сергуля. Нательный образок был и впрямь удивительный. Во-первых, несколько больше обычного, для подростка великоват, во-вторых, лик святого был намного точнее канонического, Сергий был на нём как живой.

– Благодарю, отец Владимир. Пора нам. Управимся с государевым делом – в твоей обители может и каменные храмы поставить доведётся – сказал Молога, коротко кивнул и повлёк за собой внука к выходу.

– Благословит предстоятель – доведётся, – ответил игумен и прошептав тихо: «Благослови вас Господь» перекрестил удаляющиеся фигуры.

Дед и внук прошли мимо пышных палисадников Лубянки, оставили по правую руку дымящий пушечный двор, преодолели мостовую Никольской, застроенной боярскими палатами, пересекли по деревянному мосту ров и вошли в Никольские ворота. Не успел колокол отбить полдень, как Александр Иванович занял своё место на скамье среди зодчих мастеров в палатеу дьяка разрядного приказа Ивана Григорьевича Выродкова. Сергуле же было наказано никуда не отлучаться с Ивановской площади, где он и болтался до дедова возвращения.

Белая палата