Взятие Смоленска и битва под Оршей 1514 г.

Для деблокады литовских городов в Вильно в срочном порядке стала формироваться войсковая группировка под командованием князя Константина Острожского. Король поручил немцу Яну Спергальдту, командиру отряда королевской хоругви, возглавить отряд пехотинцев из 500 чел. и отправиться на помощь смоленскому гарнизону. Опытный Спергальдт, ветеран польских войн 1487–1509 гг., однако, не сумел пробиться к городу. Вместе с отрядом кавалерии Януша Сверчовского в 2000 чел. он составил наемный контингент, влившийся в формировавшуюся армию кн. К. И. Острожского из 8000 «посполитого рушения»[59]. В конце сентября литовские войска выступили из Вильно. Противники распускали слухи о мощи своих армий. Так, в армии короля якобы «собралось около 40 тысяч; он имел хорошее войско и отпустил его с Богом в поход, снабдивши (свое войско) хорошим порядком»[60]. Численность литовской армии, как видим, была завышена раза в четыре.

В актах королевской канцелярии сохранилось письмо епископу Вармийскому Фабиану еще от 20 июня, которое король закончил следующим предложением: «Ваше Преосвященство, сегодня принесли нам приятную новость, что с помощью Божией воевода Киевский разбил пять тысяч московитов»[61]. Итак, Сигизмунд пишет о каком-то крупном военном столкновении, хотя по русским сведениям каких-либо значительных сил в районах приграничья не было еще почти месяц. Да и польско-литовские войска в июне только-только начали собираться. Скорее всего, имела место какая-то «шкода» одного из небольших отрядов приграничного уезда (возможно, от Василия Шемячича), численность которого была, по обыкновению, на словах увеличена в несколько раз. Вплоть до августа никаких сообщений о стычках в «эпистолах» короля более нет.

Первые серьезные бои с полевыми войсками начались не раньше осени. Анонимный автор «Новых известий» пишет, что 4 октября «в день святого Франциска московиты были разбиты и прогнаны перед Витебском»[62]. В письме Сигизмунда говориться лишь о вылазке: «Литовцы с Витебска в день святого Франциска на рассвете атаковали и пятьсот москов перебили»[63].

Русский отряд под Витебском, атакованный литовцами, был вынужден снять осаду и соединиться с главной армией. Также псковско-новгородская рать, блокировавшая Полоцк, не втягиваясь в полевые бои с приближающейся армией кн. К. И. Острожского, отступила для соединения с главными силами «октября в 26 день, на Дмитриев день».

Острожский двинулся на Борисов и Друцк, а затем под Оршу, вынудив отступить из-под нее передовые отряды русских. Уловка с преувеличением сил короля и несколько успешных стычек сделали свое дело. На этот раз настораживающие вести о приближающейся литовской рати побудили государя снять осаду Смоленска, укрепления которого во второй раз оказались «не по зубам» русской армии. Для организации осады требовались более крупные силы. В итоге армия вынуждена была отступить. Великий князь «наряд весь отослал к Москве, а сам после пошол, погодя мало, не учинив ничтоже». По словам немецкого осведомителя, среди смолян «погибло не много более тысячи человек», а противник якобы потерял «в своих сильных штурмах более 20 000 человек»[64]. Однако на самом деле русская армия, несмотря на две неудачные осады, в которых «силы пало с обе стороны», сохранила свои резервы, и уже через три месяца началась подготовка третьего похода на Смоленск. Обратим внимание: на сбор войск и подготовку нового похода у великого князя ушло всего три месяца — срок для соседней Литвы казался невозможно коротким для укрепления обороны…

Две осады одновременно обнажили недостатки противоборствующих сторон. Русским не хватало сил и средств разделаться с крепкой цитаделью до прихода деблокирующей литовской армии. Попытки штурмом взять город оканчивались плачевно, а затягивание осады грозило появлением в окрестностях Смоленска свежего литовского войска. Русская армия, несмотря на две неудачные осады, сохранила свои резервы, чтобы уже через три месяца начать подготовку к новому походу на Смоленск, с учетом допущенных ранее ошибок.