Взятие Вудстока

Это произошло в то лето, когда мне исполнилось шестнадцать, незадолго до моего поступления в колледж. Как-то раз я отправился на расположенный в Куинсе пляж Риис. Раздевшись до плавок и расстелив одеяло, я улегся на него, чтобы позагорать. Через некоторое время кто-то расстелил рядом со мной свое одеяло и тоже лег. Я заметил, что это красивый юноша моих лет, и быстро отвернулся, сделав вид, что он мне не интересен. Однако вскоре почувствовал, как его ладонь заползла под мою и пальцы переплелись с моими. Удивленный, я обернулся к моему соседу, улыбнулся. Он улыбнулся в ответ и сказал, что его зовут Барри.

– Эллиот, – ответил я. – Друзья зовут меня Элли.

Первой моей мыслью было, как и всегда: «Чем я мог заинтересовать такого красивого парня?» Однако, я его заинтересовал, это было ясно. Мы с ним проговорили пару часов о кино и школе. Пальцы его поглаживали и поглаживали мою зарывшуюся в песок ладонь. Все это было для меня новым и волнующим – первая любовь. В конце концов, я предложил ему поехать ко мне. Родители и сестры были в отъезде, я знал, что весь дом находится в моем распоряжении. Ни один юноша в гости ко мне никогда еще не приходил, и теперь я испытывал волнение почти нестерпимое.

Едва отперев дверь дома, я почувствовал, как лицо мое заливает краска стыда. Почти вся наша мебель была получена от Армии Спасения – хлам, от которого отказались даже благотворительные организации, и который мы получили почти даром, что мгновенно бросалось в глаза. Единственной обставленной одинаковой мебелью комнатой была спальня моей сестры Голди, в нее я сразу же Барри и отвел.

Барри был первым в моей жизни мужчиной, которого я поцеловал. Собственно, он был первым, с кем я испытал все то, что связано с понятием «предаваться любви». Мы целовались, занимались сексом, рассказывали друг другу о себе. Я сказал, что хочу стать художником и буду поступать в Хантер, хотя и предпочел бы Бруклин-колледж. Барри собирался уехать в колледж, находившийся на севере штата Нью-Йорк. Мне казалось вполне возможным, что мы с ним станем друзьями, будем встречаться. Одно уже это было для меня новостью – секс с человеком, которого я по-настоящему разглядел, с которым разговаривал.

Остаток дня и всю ночь мы провели, беседуя и любя друг друга. В разговорах Барри то и дело прибегал к слову «гей», в особенности, когда говорил о себе. Я никогда прежде не пользовался этим словом. Даже при том, что я знал секс только с мужчинами, я не считал себя гомосексуалистом,  отчасти потому, что никакой эмоциональной связи между мной и моими партнерами никогда не возникало. К тому же, секс был тем, что мне приходилось скрывать, даже от себя самого. Я предавался ему в темных кинотеатрах, с совершенно чужими мне людьми. Да в большинстве случаев мне и не хотелось заводить какие бы то ни было отношения с этими чужаками.

Барри же никем иным, как только гомосексуалистом, себя не считал. Более того, он стремился к прочным отношениям. Он и сам связывал секс с такими отношениями, и меня убедил в том, что связь между ними существует. Он открыл мне глаза на мою потребность в близости с людьми, в особенности с гомосексуалистами. И все это помогло мне сделать еще одно важное открытие: я – гей.

Собственно говоря, это было более чем очевидным, однако до того момента я об особенностях моей человеческой природы ничего не ведал. Теперь же я не только понял про себя самого нечто фундаментальное – нечто, присутствовавшее во мне всегда, – но и узнал, как это называется. Я – гомосексуалист. Гей. Передо мной словно открылась вдруг гигантская дверь, о наличии которой я даже не знал, дверь, ведущая в другое, совершенно новое для меня крыло моего дома. Я, быть может, и питал смутные подозрения насчет того, что оно существует, но никогда прежде по-настоящему о нем не задумывался.

На самом-то деле, не столь уж многое это и изменило. Я остался тем, кем был. Однако, оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, мне открылся тогда проблеск новой жизни – нового наслаждения, порожденного знанием, что я не совершенно одинок.

Когда мы проснулись следующим утром, Барри сказал:

– Может, позвонишь моему другу Харви и пригласишь его к нам? Он пишет пьесы. Тебе он понравится.

Когда он пришел, Барри принимал душ, поэтому я провел Гарви в гостиную, где оба мы уселись на диван. Мы едва-едва успели обменяться парой слов, как вдруг Гарви потянулся ко мне, обнял одной рукой и поцеловал в губы. А следом мы придвинулись поближе друг к другу обнялись и стали целоваться еще более страстно. Всего за два дня меня целовал уже второй человек – это было своего рода потрясением. Двое красивых мужчин сочли меня привлекательным, им захотелось целовать меня. И хотя я едва верил в происходящее, я не мог отрицать что это чувство – меня хотят! – доставляло мне огромное наслаждение.