Взятие Вудстока

– Следите за своими словами! Никто никому денег не передавал, вы этого не видели и видеть не могли!

– Денег было роздано множество и все вы об этом знаете, – ответил я. – Так чего вы, на самом деле, хотите – новых денег? Или просто стараетесь обеспечить себе переизбрание на следующий срок?

– Вы говорили, что в городе соберется двадцать-тридцать тысяч человек, – снова завелся вожак. – А получилось совсем другое. Их уже полмиллиона. Идите, взгляните на 17Б! Вы, евреи, загребате безумные бабки. Вы надули нас и просто так вам это с рук не сойдет! Если вы думаете, что фестиваль все-таки состоится, так знайте, это пустые мечты. Больше мы никаких хиппи на 17Б не допустим.

В контору вошел папа – с бейсбольной битой в руке, а прямо по пятам за ним и Вильма во всей красе ее шести футов и двух дюймов. И тут же грянул ее голос:

– Что это здесь происходит, хотела бы я знать? – задав этот вопрос, она с силой хлестнула плеткой по полу. Мои гости, мгновенно приобретшие сходство с собачками чихуахуа, взглянули сначала на Вильму, потом на папу, державшего наготове биту, и словно закостенели.

– Вы незаконно вторглись в пределы чужих владений! – рявкнул я. – Пошли отсюда к чертям собачьим! Немедленно!

Вильма, словно только того и ждала, еще раз хлыстнула плеткой по полу.

Впечатление было такое, точно кто-то крикнул: «Бомба!». Хорошо еще папа с Вильмой успели отскочить в сторону – иначе чихуахуа, брызнувшие из двери конторы, просто затоптали бы их.

Я немедля бросился к Майку Лангу, моему белому рыцарю в золотых кудрях, – он собирался ехать к Ясгуру и уже сидел на мотоцикле. Я рассказал ему о последней новости.

– Пустяки, дружок, – сказал Майк. После чего слез с мотоцикла, вошел в свой офис и позвонил кому-то из своих партнеров. А переговорив с ним, сказал. – Пустяки, Эллиот. С их дерьмовым барьером мы как-нибудь справимся.

Выйдя со мной из офиса, Ланг попросил подождать его пару минут. А затем направился к комнатам, которые занимали люди из сетей вещания – «Эй-Би-Си», «Си-Би-Эс» и «Эн-Би-Си». Пробыв там несколько минут, он вышел наружу и подошел ко мне.

– Послушай, Элли, как ты насчет того, чтобы выступить сейчас по «Эн-Би-Си»? – спросил он. – Комната 102. Скажи всей стране – пусть едет на фестиваль. Скажи людям, чтобы ничего не ждали. Расскажи о том, что здесь творится. Расскажи об этих прогнивших политиканах, дружок, об их заслоне.  И скажи, что фестиваль жив-здоров и состоится непременно. Скажи, что здесь рождается новая нация – нация Вудстока. Говори своими словами и постарайся, чтобы люди поняли – надо ехать сюда. Хорошо, Элли?

Замысел Майка я понял сразу. Чем больше людей соберется на фестиваль, тем меньше шансов помешать ему будет у городского совета – да и у губернатора штата тоже.

– Хорошо, – ответил я.

Мы вместе направились к комнате 102, и путь этот показался мне длиной в милю. Собственно говоря, работники сетей провели в «Эль-Монако» уже пару недель, появившись сразу после моей пресс-конференции. Люди из «Эн-Би-Си» заняли комнату 102, одну из первых десяти, которые мы построили, когда начали расширяться, решив, что изначальных меблированных комнат нам будет мало. Перед появлением этих людей мы обставили ее дешевой мебелью, выброшенной за ненадобностью тремя моими сестрами, и выкрасили стены купленной на гаражной распродаже пастелью. Работники «Эн-Би-Си», взглянув на комнату всего один раз, выкинули из нее всю мебель, покрасили  стены в черный цвет и установили в ней огромные блоки радио- и телеоборудования, микрофоны, мониторы, множество телефонных аппаратов, а затем опутали комнату кабелями.

Я постучал в дверь, нас с Майком впустили внутрь. Мне показалось, что я попал в какой-то другой мир. Вдоль стен комнаты тянулись ряды электронной аппаратуры, с полдюжины техников в наушниках с микрофонами жали на кнопки и подкручивали ручки настройки. Руководитель всей этой компании подозвал меня к столу, на котором стоял микрофон.

– Присядьте перед микрофоном, Эллиот, – сказал он. Кто-то надел мне на голову наушники. Майк устроился в глубине комнаты.

Я понял, что сейчас мне предстоит обратиться к миллионам людей, и внутренне задрожал. На миг у меня обмякли ноги. Справлюсь ли я? Вся моя жизнь вела меня сюда, к этому микрофону. Мечты о моем будущем, мечты о фестивале давили на меня, как тяжкий груз. Само существование Вудстока, все то, что он значил для людей, было в опасности.

Через несколько минут началась программа, в которой я должен был выступить, и один из сидевших рядом со мной людей объявил, что сейчас состоится прямая передача из Вудстока.

– Рядом со мной находится Эллиот Тайбер, владелец мотеля «Эль-Монако», в котором остановились на это время мы и многие из организаторов фестиваля. Что вы хотите сказать нам, Эллиот?

Где-то в глубинах моего мозга произошло сразу два события. Во-первых, меня покинула ясность зрения и все, что я видел перед собой, как-то размазалось. А во-вторых, все мое тело омыла волна энергии, а на кончике языка заплясали слова, полившиеся из моего рта с силой, которой за секунду до того во мне не было.