Взятие Вудстока

– Залезай, друг, составь нам компанию.

Я сунул голову внутрь фургончика, и молодой человек протянул мне маленький клочок бумаги с нанесенной на него непонятной точкой:

– Положи эту штуку на язык, друг. Клевая отключка.

– А что это?

– Шут его знает, малыш. Но ты мне поверь, радости в этой точке столько, сколько тебе и не снилось. О да. Полный комплект мгновенного улета, так ее называют. И никакой боли.

Пока я вылизывал бумажку, девушка положила мне на шею ладони. Она и ее друг помогли мне забраться в фургончик и лечь на коврик, рядом с мужчиной. А следом и девушка прилегла по другую сторону от меня. Поначалу я ничего не почувствовал, даже того, как растворяется точка. Все мое внимание приковали к себе изумрудные глаза пловца. Потом я ощутил неодолимое желание вытянуться на полу фургончика в полный рост, расслабиться и забыть обо всех моих неурядицах и заботах – о мотеле, о родителях, о бесконечной борьбе за существование, о людях, которые меня ненавидели, и о тех, кто считал меня героем. «Пусть все уйдет» – сказал мне некий внутренний голос. И я словно растворился в музыке, в ощущениях, которые создавали шелковистые ладони девушки, блуждавшие по самым укромным уголкам моего тела.

– Еще пара минут, – сказала она, – и ты словишь настоящий кайф. Расслабься. Не думай ни о чем. Мы все время будем рядом с тобой.

Между тем и молодой человек уже начал поглаживать меня по ногам и вскоре ладони обоих оказались внутри моих брюк. И именно в этот миг я отключился. Весь следующий промежуток времени – сколько он длился: десять минут, десять часов или десять дней? – я провел в состоянии блаженства, не походившего ни на что из когда-либо мной испытанного, ни на что, о чем я когда-либо читал или мечтал. Самые разные образы, краски, настроения омывали меня шелковистым, медовым потоком. Эти образы обращались ко мне с прекраснейшими на свете словами. Я беседовал с прекрасными красками. Впрочем, я и по сей день не знаю, что говорили мне и те, и другие. Знаю только, что слова их были сладки, как любовь.

А между тем, в сознании моем вспыхивали сексуальные фантазии и каждая из них мгновенно осуществлялась. И пока они осуществлялись, тела и лица моих юных сообщников преображались – то был фильм о любовных наслаждениях, в котором я играл главную роль. Эти двое обращались то в прекрасных любовников, то в тени с едва различимыми поблескивающими глазами. В какие-то мгновения я входил в их тела. Не знаю, как, но я проникал в обоих – порою одновременно. А затем меня стремительно засасывала космическая черная дыра. Я сокращался в размерах и, безумно кружа, летел куда-то. Ощущения чуда и счастья сменялись леденящим ужасом, после которого я погружался в мир и покой. Краски завивались в спирали и пританцовывали. И мне казалось, что теперь не я лечу сквозь пространство, но пространство пролетает сквозь меня. И все это время меня ласкали двое нежных спутников, с которыми я странствовал по вселенной. Страх и ощущение чуда наполняли меня.

Думаю, этот трип продолжалось несколько часов. Но под конец его я вдруг обнаружил, что разговариваю с моими попутчиками. Они учили меня концентрироваться на моем дыхании и произносить некие заклинания, которые защитят меня, когда действие наркотика начнет ослабевать. А под конец, рассказали мне о невероятном сексуальном переживании, в котором слились и я, и они, мы трое. Они назвали это совместным сексуальным путешествием. И научили меня новым заклинаниям, которые, по их словам, смогут защищать и направлять меня в моей будущей жизни.

Большая часть того, что я помню о нашем сексуальном путешествии, сводится к прикосновениям и словам любви, которые расточали мне эти двое. До того дня секс был для меня подобием буйного помешательства. И этот род любодеяния – только такое название и удалось мне подыскать для того, что я пережил, – не походил ни на что, из когда-либо мной испытанного.

Таким стало первое мое знакомство с ЛСД.

Когда ощущение реальности начало понемногу возвращаться ко мне, я еще плавал в густом тумане, – впрочем, кто-то и как-то доставил меня обратно в «Эль-Монако» с его безумно вращавшимся калейдоскопом событий. Там папа и мама отвечали на телефонные звонки, отбивались от всегдашнего потока требований и жалоб. Мне каким-то образом удалось запрыгнуть на эту карусель – возможно, я перестлал несколько постелей, принял и зарегистрировал одного-двух постояльцев, однако ни единой подробности того дня я не помню. Ближе к вечеру я повалился на мою кровать и проспал до следующего утра.

В пятницу, в день открытия фестиваля, шел дождь, но и он не остановил тех, кто устремлялся к Вудстоку. Плотность потока машин, достигшая пика в понедельник, не уменьшалась. Как сказал тележурналист, магистраль 17Б обратилась в автостоянку. Люди, желавшие попасть на концерт, просто бросали машины и шли к ферме Ясгура на своих двоих, обратив большую часть 17Б в пешеходную панель.