Взятка

– О, за этот пришлось платить наличными. Я нашел его в Айове у одного старого мухомора. Он долго тарахтел, что это единственная память о прадедушке. И чем больше я на него нажимал, тем больше он повышал цену. А сам все болтает о том, какой этот прадедушка был доблестный семьянин, как все, даже негры, его любили, да как уважали его местные куклуксклановцы, аж противно слушать. Пришлось припугнуть, что обойдусь без его телеги. Старикан тут же сдался, а после того, как получил кредитки, заявил, что прадедушка был бы очень горд, если бы узнал, что память о нем пущена в оборот так успешно. Если прадед был таким же прохиндеем, правнук найдет его в раю, потому что в ад их никто не пустит. А зачем тебе понадобился именно этот комбайн?

– В музей.

– Какой еще музей?

– Музей расточительности. Когда его директор узнал, что на Земле была машина, которая работала три недели в году, а остальное время стояла, он так заверещал от восторга, что лингофон сломался. Ладно, пойдем выручать из цепких лап таможенника будущий музей экспонат. А остальные комбайны пускай достаются голодающим феррофагам, если таких когда-нибудь откроют.

Бесс сидел на открытой веранде и потягивал через соломинку холодный коктейль. Сиреневое светило лениво опускалось в плоскую лужу, заменявшую здесь океан. Впрочем, Бессу, было на это наплевать. В местном отделении засыхающей на корню земной фирмы по перевозке туристов он встретил очень миленькую секретаршу и, естественно, познакомился. Кредитки пока были, и Бесса не заботили ни безнадежно застрявший в карантинном пункте комбайн, ни гнев Паркинса. По его подсчетам, можно было не волноваться еще недели две.

Зато Эд не успокаивался даже во сне. Вот и сейчас он так яростно чертыхнулся, что обратил на себя внимание коренастого лузанина, терпеливо дожидающегося за стойкой исчезнувшего куда-то бармена. Лузанин внимательно посмотрел на взбешенного Паркинса и неожиданно улыбнулся Бессу. Бесс кивнул в ответ. Он знал этого лузанина, во всяком случае, ежедневно видел его в баре. Видимо, инопланетянин принял кивок за приглашение, потому что медленно растворился в воздухе и через секунду возник за столиком землян.

– Похоже, мы товарищи по несчастью? – лингофон лузанина работал в актерском диапазоне, и во фразе прозвучали непередаваемо трагические интонации.

– У вас тоже что-нибудь задержали на таможне? – спросил Бесс, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– В том-то и дело! Видите ли, я приехал навестить приятеля, а его, как на грех, нет на планете. Вот и сижу…

– Вот и ехали бы себе, – буркнул Эд.

– Не могу! Сначала меня не пускали на планету под предлогом, что у меня есть багаж, а теперь не выпускают отсюда потому, что багаж лежит в карантинном пункте. Ну, а таможенники говорят одно и тоже: «Зайдите завтра» да «Позвоните через несколько часов». Да что там! Вы ведь это тоже каждый день слышите…

– А что у вас за багаж? – поинтересовался Бесс.

– Пространство.

– Что, что?

– Свернутое пространство. Видите ли, у нас на Лузане давно работают над проблемой свертывания пространства. Мне удалось кое-чего добиться.

Эд приподнял голову, в его глазах что-то мелькнуло.

– Послушайте, м-м-м, коллега, а оно не развернется?

– Вы знаете, именно это и интересно! Еще никто никогда не хранил так долго пространство в свернутом виде. Саморазвертывание теоретически допустимо.

– А чем оно сопровождается? – Бесс понял причину интереса приятеля.

– Не знаю! – добродушно улыбнулся лузанин. – Этого никто не знает. Возможно, никто ничего не заметит. Но не исключен и катаклизм. Впрочем, это-то и интересно. Не правда ли… коллеги?

– Да, да, – промычал вежливый Бесс.

В этот момент бармен наконец-то появился за стойкой и лузанин с извинениями растаял в воздухе.

– Все, – Паркинс тяжело дышал. – Нужны решительные действия. Пора уносить ноги. Пока Оно не развернулось!

– Что же делать? – Бесс преданно смотрел на компаньона.

– Действовать! Ты заметил, что таможенник – женщина?

– Естественно, раз уж все население этого шарика проходит женскую стадию развития.

– А как у нее подкрашены глаза, заметил?

– Одна пара зеленым, вторая, кажется, красным, третья… Да зачем тебе это нужно?

– Затем, что это говорит о многом. Например, о широте натуры таможенницы. Ее нужно ублажить!

– К-как? – поперхнулся Бесс.

– Естественно, не так, как ты ублажаешь свою тощую Мери. Нужно дать ей в лапу…

– Какую лапу?

– Господи! И в кого ты такой тупой? В обезьяну что ли? Взятку ей нужно дать, взятку!

– Но я никогда не давал взятки инопланетянам! Даже не знаю, как это делается… Да и что мы ей дадим? Кредиток-то ведь почти не осталось. На серьезную взятку не хватит.

Паркинс выдержал многозначительную паузу.

– Взятки на всех планетах дают одинаково. Покажи, что у тебя в кармане.

Палец Эда повелительно ткнулся в пиджак приятеля. В кармане Бесса лежал косметический набор, предназначенный для Мери.

– Вот он и сыграет роль взятки, – довольным тоном закончил Паркинс. – Видел, как эта чиновная зануда уставилась на этот набор, когда ты достал его в таможне?

– Не дам! – Бесса такой оборот дела не устраивал.