Взлет Андромеды (СИ)

Хотя время, оно таким коротким может быть… Могут ли на одну фотографию попасть два человека, один из которых помнит восстание Пугачева, а вторая (в нашем истории) увидит высадку астронавтов на Луне? Если скажете что не бывает такого – то ответ неверный. Фотография, сделанная в 1874, Матильда Кшесинская (в нашем мире дожившая до 1971 года), на коленях у деда (родившегося в 1770, умершего в 1876).[19] Только у меня пока ни детей, ни тем более внуков, не предвидится. В иной истории так и не встретил я свою Единственную, да и молодой еще был, думал что успеется. А в этом мире – та, за которую я бы хоть в огонь, за другим замужем, и счастлива, и верна. С Машенькой (которая была на нее похожа – так что даже иногда спутать можно внешне) вроде было что-то – но нет ее больше, и сын наш родиться не успел. Ну а Тамара, которая на себя роль будущей моей половины примеряет (меня о том забыв спросить!), за душу не цепляет совершенно. Даже в той польской пани, что я год назад в Львове допрашивал, и судьбу ее решал – что-то такое было, которого в этой образцовой-плакатной «комсомолке, спортсменке, студентке» нет[20].

1 сентября, когда дети в школу идут – испросил я в нашей Конторе три дня и умотал в Львов. Нагло воспользовавшись своими привилегиями – как раз туда военный курьерский борт шел, Ту-104, ну и я попросился попутчиком, чтоб в поезде не трястись. По улицам прошелся – отрадно все ж видеть, что в этой истории сей город никогда не станет бандеровским, тут русские (с примесью поляков) в явном большинстве – хотя и столица Галицкой ССР. Вот интересно – Сталин, с учетом знания будущего, проиграть никак не желает, но подстраховаться решил – нет здесь Украины в знакомых нам границах, Восток и Малороссия (от Харькова до Одессы) в составе РСФСР, Левобережье с Киевом разжаловали до «автономии» (и правильно – нет такой нации как «украинцы», это субэтнос русского этноса), Волынь к Белоруссии отошла, ну а из того что осталось, слепили Галицкую союзную республику (тоже справедливо – поскольку галичане, это этнос отдельный, даже со своим языком, который житель Киева и не поймет). Но даже в Львове представители этнически коренного населения – в явном меньшинстве, и в роли преимущественно, малоквалифицированной рабсилы. Русский это город – и все заводы в нем, и новые кварталы, построены уже при СССР. Львовские автобусы уже по Москве ездят, народ доволен. Хотя львовские мотоциклы и мопеды (как и в нашей истории) качеством пока сильно ниже ижевских и ковровских.

Ну а я пришел на гору, на кладбище, где монумент в честь освобождения, под которым наши павшие лежат, и нашел рядом могилу Машеньки. Цветы положил, самый роскошный букет – и не ухожу, стою, вспоминаю. Погода портится, с утра солнышко было, а теперь затучило, дождь сейчас пойдет – плевать, не размокну. Кино, что мы тогда снимали, и где Машенька играет совсем невеликую роль служанки пани Анны, я наверное уже раз десять смотрел – жалея, что нет еще компов и видеосалонов. Представляю, каким бы мог мой сын быть – и завидую белой завистью Юре Смоленцеву (у которого уже пятеро!).

Но обстановку вокруг контролирую – мало ли что, живее буду. И движение замечаю – от беседки женщина идет. Лицо темной вуалью закрыто, тоже значит помянуть кого-то пришла – но отчего тогда, устойчивым курсом прямо ко мне? Подошла, вуаль откинула – так, мне только этого не хватало!

– Пани Стася? Что вы тут делаете?

– Спасибо, что не «гражданка Бельковская» – она пытается улыбнуться – знаете, весь Львов еще не забыл того, что творилось тут в прошлом году. И два года назад, когда вы якобы снимали кино – тоже наверное, втайне искали неблагонадежных? Это ведь ваша заслуга, что из всех арестованных, невиновной признали лишь меня одну?

Я пожимаю плечами. Мы, Служба Партийной Безопасности (в просторечии, «инквизиция»), не имеем права судить – но можем передать любому советскому суду (или трибуналу) свое «особое мнение»: кого запрессовать по максимуму (вплоть до секретной отметки в личном деле, «живым из лагеря выйти не должен» – если нет формальных оснований для «вышки»), а к кому проявить гуманность – и суд нашу точку зрения всегда учитывает. А Станиславе Бельковской в том деле «Белого Орла», как показало следствие, максимум недонесение о делах своего братца можно было приписать. И выписал я ей второй вариант, не погрешив особо ни против закона, ни против совести. Зачем я это сделал – а вот решил так, и все! Не захотелось, чтобы эта пани попала в лагерь – где бы она точно не выжила.

– Мне сказали, что вы приезжали сюда в этот день в прошлом году, логично было ждать, что приедете и в этом. Зачем я хотела вас видеть, пан инквизитор – да просто взглянуть вам в глаза, как тогда, в поезде. Сказать, что вы можете быть довольны, придумав мне такую иезуитскую кару. И просить вас о милости – отправьте меня туда же, куда и Яцека. Так будет и лучше, и честнее.