Взлет черного лебедя

Я с трудом могла вообразить себе такое. А способна ли я овладеть другими магическими способностями помимо тех, которыми меня уже наделили? Такси помчалось по пустынной авеню, и на меня обрушился настоящий галдеж из чужих мыслей. Водитель переживал, как скопить денег, чтобы их хватило на дорогу его жене и трем детям из Мумбай. Мужчина за рулем «Форда», затормозившего на светофоре, гадал, успеет ли вернуться домой, в Инглвуд, до того, как проснется жена. Вдруг она заподозрит, что в городе он задержался вовсе не из-за работы? Его уволили три недели назад, но сообщить новость супруге у него не хватило духу… и любовнице тоже.

Мы стояли меньше минуты, ожидая, когда переключится свет. Этого мне хватило сполна. Я узнала почти все подробности жизни незнакомца. Когда я парила в вышине, голоса звучали расплывчато, а на уровне улицы — намного громче. Мы проехали мимо парочки, бредущей в обнимку по Четырнадцатой улице. Девушка боялась, что бойфренд ее не любит, а парень еще сильнее страшился того, что он ее любит. Толпы припозднившихся гуляк в Мясоразделочном квартале[55] атаковали меня волнением, похотью и незащищенностью. «Неужели люди всегда настолько напуганы, — удивилась я, — или это мерзавец Ди постарался? И как мне найти его, когда меня оглушают сотни голосов в три часа ночи? А каково будет пройтись по Мидтауну в полдень?»

Кутерьма до такой степени меня отвлекла, что я не заметила, как мы подъехали к таунхаусу.

— Все, мисс, — произнес таксист и мысленно добавил: «Шлюха». Я вздрогнула и чуть не выронила деньги, которые передавала водителю через щель в пластиковой перегородке.

В сознании индуса возник образ Оберона — здоровенного афроамериканца в черном кожаном пальто, который усадил меня в машину. Мне захотелось возмущенно воскликнуть: «Он не сутенер, ты, скотина! Он — Король Теней!», — но я сдержалась. Зато я оставила себе одну из купюр, которую приготовила в качестве чаевых, и выскочила из салона, не попрощавшись. Кроме того, я решила не слушать «лестных» эпитетов, которыми меня мысленно награждал шофер.

Я отперла дверь, молясь о покое, но, переступив порог и набрав код сигнализации, я буквально утонула в звуках гитары. Похоже, Джей и Бекки не спали. Поднимаясь по лестнице, я думала, каково мне теперь будет общаться с друзьями. Телепатия не слишком удобна для повседневной жизни.

Я остановилась у приоткрытой двери, ведущей в комнаты Романа. Джей мурлыкал, подыгрывая себе на гитаре. Я только что слышала эту композицию по радио. В исполнении Джея, без сопровождения группы, она казалась мне еще печальнее, чем когда ее пела Фиона.

Я птицей взмою в небо на заре,
Я рыбой опущусь к морскому дну.
Что толку? Сердце истекает кровью.
Сражен навек твоею нелюбовью.

Мои глаза защипало от слез, и меня неудержимо повлекло к этой музыке. В ней чувствовалось то же скорбное притяжение, что и в песне ветра. Я осторожно заглянула в отцовскую гостиную. Джей в одиночестве сидел на диване. Он был в джинсах и футболке. Длинные волнистые волосы прилипли ко лбу и шее — наверное, парень не пришел в себя после концерта. Закрыв глаза, Джей перешел к припеву:

Трубадуры песни сочиняли, чтоб сердца разбитые унять,
Чтоб про боль любви неразделенной недоступным дамам рассказать.
Но слова — не мост от сердца к сердцу, душу не залечат нипочем.
И бреду я под дождем унылым в горьком одиночестве своем.

И вдруг передо мной пронеслись картины… «Образы из его сознания», — догадалась я. Бекки права. Джей был по уши влюблен в меня. Меня действительно тронуло то, что Джей представлял меня в самые счастливые дни моей жизни… в те короткие глупые мгновения, о которых я почти забыла. Ну, например, как мы однажды пропустили занятия в школе и уехали на метро на Брайтон-Бич. Мы прогуливались по дощатому настилу на пляже и придумывали замысловатые истории про русские парочки, сидящие в шезлонгах и подставляющие лица тусклому зимнему солнцу. А еще — как по вечерам мы прочесывали магазины, где продавались старые пластинки, в поисках редких записей. Потом летними ночами мы вытаскивали на крышу проигрыватель, включали его в удлинитель и слушали джаз. И еще — как по ночам мы смотрели повторы скетчей «Монти Пайтон», и однажды я так хохотала над сюжетом об испанской инквизиции, что захлебнулась молоком, и оно потекло у меня из носа. «Надо же! — изумилась я. — Джей любовно хранит воспоминания и об этом. Что за ерунда!»

Видимо, я дала о себе знать, потому что Джей открыл глаза. В первый момент мое появление его даже не удивило, но спустя секунду он вытаращил глаза и выронил гитарный медиатор.

— Ой, — смущенно пробормотал он. — Ты очень тихо вошла.

— Не хотела тебе мешать, — сказала я и присела на край дивана. — А где Бекки?