Взлет и падение «красного Бонапарта». Трагическая судьба маршала Тухачевского

Спустя неделю после завершения дела «Московского центра» состоялся еще один процесс – над двенадцатью руководящими работниками Ленинградского управления НКВД во главе с его начальником Медведем. Судили их за «преступную халатность», за то, что они, имея сведения о готовящемся террористическом акте, не приняли мер к тому, чтобы его предотвратить.

Основания для такого обвинения действительно имелись. Например, множество изданий обошли ссылки на донос психически ненормальной осведомительницы НКВД Волковой, которая вроде бы подслушала, как ленинградские чекисты обсуждали будущее убийство Кирова.

…М. Н. Волкова была секретной сотрудницей НКВД с 1931 года. Как вспоминала работавшая в 1934 году в Ленинградском горкоме партии Д. А. Лазуркина, за месяц до убийства Кирова Волкова сообщила секретарю председателя исполкома, что в доме отдыха слышала разговоры пьяных чекистов о подготовке убийства Кирова. Председатель, вернувшись из командировки, попытался найти Волкову, но оказалось, что она находится в психбольнице. Эта женщина смогла все-таки передать свою информацию по назначению – но только уже правительственной комиссии, после убийства, когда было безнадежно поздно. Кстати, в своем письме она правильно называла фамилии и должности многих чекистов – что является информацией, вообще-то говоря, не каждому доступной.

Впрочем, дама эта вроде бы и вправду была сумасшедшей. Но имеются ведь и свидетельства иного рода.

15 октября 1934 года Николаев был задержан ленинградскими чекистами. В его портфеле нашли пистолет и, что было еще более интересно, записную книжку с маршрутом Кирова. Тем не менее он был отпущен по распоряжению начальника оперативного отдела Ленинградского УНКВД, который, в свою очередь, получил такое указание от заместителя начальника Управления Запорожца[8]. Как хотите, но это уже выходит за рамки простой халатности. Если бы просто пистолет – но еще и маршрут Кирова! А самое интересное – кто такой Николаев, что его отпускают по личному указанию заместителя начальника УНКВД?

Остается добавить, что хотя осужденных чекистов и отправили на Колыму, но не в лагеря, а на работу в руководство Дальстроя. Расстреляны они были в 1937 году.

…Какие-то странные пируэты совершает следствие по «делу Николаева», вы не находите? Руководит им почему-то не чекист, а партконтролер. Информация о посещении Николаевым германского консульства, обнаруженная ленинградскими чекистами, отправлена в Москву лично Медведем лично Ягоде и тихо кем-то куда-то припрятана. А что самое любопытное – так это четкое ощущение фальсификации, возникающее даже при беглом знакомстве с материалами дела.

Самое распространенное объяснение этому – дело «шилось» по указанию Сталина в порядке расправы с оппозицией. Но эта версия, скажем так, несколько нелогична. Все можно было бы сделать куда красивей. Например, пристегнуть «московский центр» к «ленинградскому» и добиться для москвичей расстрельных приговоров – но ведь этого делать не стали! Попросту пришили им некую общую «контрреволюцию» и на этом успокоились. А в Питере московские чекисты развили могучую деятельность именно с целью доказать, что за Николаевым стояла некая террористическая оппозиционная организация, и пристегивали к ней явно случайных, мелких персонажей. А ведь следствие вели очень серьезные люди, заместитель наркома лично проводил допросы.

Эту странность можно объяснить по-разному. В очередной раз спихнуть все на «ужасного» Сталина, перед которым Агранов трепетал до потери речи. Но ведь можно придумать и другое объяснение. Например, что это была деза, предназначенная самому Сталину, – чекисты «переводили стрелки» на случайных оппозиционеров, отвлекая внимание от кого-то важного и значимого.

Возможно, некоторые ответы мы найдем, рассмотрев совсем другое дело. Малоизвестное, нерекламируемое, непопулярное – хотя едва ли можно отыскать лучший пример абсурдности «сталинских репрессий». Тем не менее даже на самом гребне «перестроечной» волны о нем всегда упоминали глухо…

Глава 4. Заблудившийся «клубок»

О «кремлевском деле» упоминают мало и неохотно. Хотя странно это, признаться, – ведь что может быть лучшим доказательством абсурдности «сталинского террора», как не арест и осуждение кремлевских уборщиц за какие-то разговоры? Именно так это дело и подавалось долгие годы. Пока господствовало мнение о сталинской паранойе и «стране ужаса», все катило. Но чем дальше, тем более странной казалась эта история, нелепая и нелогичная по любым меркам.

Тем не менее, похоже, что именно в «кремлевском деле» или, как его еще называют, «деле “Клубок”», и лежит ключ к началу репрессий 1937 года (к той их части, которую можно назвать этим словом без кавычек).

Уборщицы-контрреволюционерки и порученцы-террористы