Взлет и падение «Свенцового дирижабля»

Слава полетела за ними на Восточный Берег, подправленная великолепными отзывами прессы на первый альбом. Казалось, музыкальная критика только и ждала явления подобного коллектива — впрочем, за этой короткой весной любви вопреки всем законам последовала долгая газетно-журнальная зима. Начало конфликту с прессой, пик которого приходится на более позднее время, было положено уже во время первого тура. Четверка не очень охотно шла на пресс-конференции: Пэйджу не нравилось, что его выделяют в качестве звезды, а также задают слишком много вопросов про «птичье» прошлое. Он действовал из самых благородных побуждений — и за это поплатился. Но пока пресса еще любила новое имя. Любили и покупатели пластинок — начав с 99-й позиции, LZ I поднялся к весне на не самое громкое 10-е место, но зато «светился» на нем рекордно долгое время — 73 недели!

Кульминацией тура стали концерты в Boston Tea Party — публика не отпускала группу долгих четыре с половиной часа при программе продолжительностью в 90 минут.

Пришлось переиграть все, что помнили — старые блюзы, песни THE BEATLES, ту же программу еще по одному разу. 2 февраля группа возвращалась домой спокойная за свое ближайшее будущее — промоутеры уже назначили на весну новый тур, на этот раз не в качестве разогревающей группы, а в качестве хедлайнеров. Без любви матери-родины можно было временно обойтись.

Глава 6 МЕЖДУ ПЕРВЫМ И ВТОРЫМ — ПРОМЕЖУТОК НЕБОЛЬШОЙ

Англия встретила привычным холодом: не давая передыху, Грант отправил парней в тур, но результаты были не намного лучше, чем в первый раз. А про заработанные деньги и говорить было смешно. Не способствовало успеху и отсутствие альбома на британском рынке (он появился только 28 марта).

Грант принимал меры — LZ выступили по телевизору (как ни странно, это оказался впоследствии их единственный выход «живьем» на островные экраны), дали интервью на радио — делалось, в общем, все, что делается обычно. Но до апреля — начала вторых гастролей — сильно изменить ситуацию не удалось. Впрочем, сдвинуть ее (если иметь в виду атмосферу, создаваемую средствами массовой информации, а не реакцию аудитории) не удалось и позже: LZ у себя на родине долгое время оставался, в каком-то смысле, «продуктом на экспорт». Почему — об этом еще будет время поговорить.

Впрочем, Америка снова смыла горький осадок большими деньгами, еще большими толпами и повсеместным успехом — время было благоприятным для LZ: начиналось новое десятилетие. Начиналось с неоднократно всеми пережеванных событий: печального финала фестиваля в Альтамонте, эскалации войны во Вьетнаме, сокрушительного провала всех ненасильственных инициатив «новых левых». Начиналось со смены вектора с любви на насилие. И жесткая, гипердинамичная, агрессивная, подрывная и громкая музыка «тяжелых» групп — и LZ в первую очередь — пришлась весьма ко двору. Юные слушатели понимали это гораздо лучше маститых критиков.

Время было подходящим для того, чтобы пожинать тяжелые плоды славы. Америка тянула и страшила — да, да, страшила, по собственному признанню того же Планта — оголтелостью фэнов, наглостью полицейских, общей непонятной для британцев напряженностью. Шло концертное молотилово, и на его фоне урывками — запись нового альбома: Atlantic, почувствовав запах денег, требовал музыки. Писать приходилось урывками, в дырах между концертами, в разных местах, в Америке и в Англии. А толпы все росли, а с ними росли деньги. Если на Рождество начинали скромненько — с малых залов и 2000 долларов, то 31 августа 1969 года на фестивале в Далласе 10.000 американских граждан положили в карман группы 13.000 американских долларов. Не было такого фестиваля или тусовки, на котором не отметились LZ тем бурным летом — пропустили лишь — увы! — из-за досадной нестыковки в датах и контрактах только Вудсток. Но и в этом была своя логика — Вудсток подводил итоги уходящего десятилетия, «Цеппелины» начинали собой новое. В одну из американских дырок неутомимый Грант умудрился вставить концерт в лондонском Альберт-Холле, который прошел успешно и, наконец, слегка растопил лед холодного недоверия, которым коллектив был окружен у себя на родине. Впрочем, льда хватало и в Америке: пресса не разделяла воодушевления многотысячных аудиторий и ругала почем зря электрический квартет: их называли и «неоправданно громкими», и «цирковыми акробатами, превратившими рок в упражнение в нарциссизме», и Бог знает как еще.

Контрастный душ газетных эмоций, дерганность гастрольной жизни с перелетами через континент из гримерки прямо в студию вызывали потребность в психологической разрядке. Скромная на старте (а прошло к тому времени всего полгода!) группа, отсыпавшаяся в отелях, начала потихонечку разгуливаться и закладывать фундамент того, что стало впоследствии фирменным признаком LZ и других рок-звезд 70-х: особого до концерта и после поведения, граничащего со злостным хулиганством.