Взлет и падение Третьего рейха

Свою длинную речь Гитлер начал с льстивых слов в адрес промышленников. "Частное предприятие, — сказал он, — нельзя вести в условиях демократии; оно мыслимо, только если народ привержен авторитету личности… Всеми жизненными благами, которыми пользуемся, мы обязаны усилиям избранных… Мы не должны забывать, что преимущества культуры надо внедрять в известной мере силой железного кулака". Он обещал предпринимателям устранить марксистов и восстановить вермахт (последний являлся предметом особого интереса для таких промышленных гигантов, как Крупп, Объединенный стальной концерн, "И. Г. Фарбениндустри", которые рассчитывали умножить свои капиталы с помощью производства оружия.

"Сегодня мы стоим в преддверии последних выборов", — продолжал Гитлер, пообещав своим слушателям "не отступать, чем бы они ни кончились". Он заверил их, что в случае поражения все равно удержит в своих руках власть, только "иными средствами… с помощью иного оружия". Геринг, касаясь практической стороны дела, подчеркнул важность "финансовых жертв", которые деловым людям "гораздо легче будет нести, если они учтут, что выборы 5 марта могут стать последними, — других выборов, конечно, не будет в ближайшие десять, а может, и сто лет".

Все эти разъяснения промышленники сочли достаточно убедительными и с энтузиазмом восприняли обещание покончить с надоевшими выборами, с демократией и с разговорами о разоружении. Крупп, король военной промышленности, совсем недавно, точнее, 20 января уговаривавший Гинденбурга не назначать Гитлера канцлером, встал и выразил от имени деловых кругов благодарность за "ясное изложение позиции". Затем д-р Шахт пустил по кругу шляпу. "Я собрал три миллиона марок", — показал он на Нюрнбергском процессе.

31 января 1933 года, на следующий после назначения Гитлера канцлером день, Геббельс записал в своем дневнике: "На совещании у фюрера мы разработали план борьбы с красным террором. В данный момент мы воздержимся от прямых контрмер. Из попытки большевистской революции сначала должно возгореться пламя. В нужный момент мы нанесем удар".

Несмотря на все усиливавшиеся в ходе избирательной кампании провокации нацистских властей, ни малейшего намека на "революцию" (коммунистическую или социалистическую), да еще на "возгорание пламени", не было. Тем не менее в начале февраля правительство Гитлера запретило коммунистам проводить собрания и закрыло коммунистические газеты и журналы. Собрания социал-демократов тоже либо запрещались официально, либо разгонялись головорезами из СА, выпуск социалистических газет то и дело приостанавливался. Не могла избежать нацистского террора даже партия католического "Центра". Лидера католических профсоюзов Штегервальде молодчики в коричневых рубашках избили, когда он попытался выступить на митинге, а на другом собрании Брюнинг был вынужден искать защиты у полиции, когда отряды СА нанесли ранения некоторым его сторонникам. Общее число противников нацизма, убитых во время избирательной кампании, составило 51 человек, а число нацистов — 18, согласно нацистским источникам.

Ведущая роль Геринга как министра внутренних дел Пруссии становилась все заметнее. Не считаясь с умеренной позицией Папена, которому как министру-президенту Пруссии Геринг должен был подчиняться, он уволил сотни республиканских чиновников, заменив их нацистами, по большей части офицерами СА и СС. По его приказу полиция должна была, с одной стороны, "любой ценой" избегать враждебных акций в отношении СА, СС и "Стального шлема", а с Другой — не щадить "врагов государства". Он потребовал, чтобы полиция "пускала в ход огнестрельное оружие", предупредив, что полицейские, отказавшиеся подчиниться, будут наказаны. Это был откровенный призыв к полиции земли Пруссия, распространявшей свое влияние на две трети территории Германии, расстреливать каждого, кто выступит против Гитлера. Чтобы обеспечить неукоснительное выполнение поставленной задачи, Геринг объявил 22 февраля о сформировании дополнительных полицейских частей численностью 50 тысяч человек; из них 40 тысяч человек были мобилизованы из рядов СА и СС, а остальные — из рядов "Стального шлема". Отсюда следует, что полицейские функции в Пруссии осуществлялись в большой мере руками нацистских громил. Крайне несерьезно было бы поэтому ожидать, что такая полиция защитит немцев от нацистских террористов.

Несмотря на террор, "большевистская революция", которую ждали Геббельс, Гитлер и Геринг, не привела к "возгоранию пламени". Но если такую "революцию" не удалось спровоцировать, нельзя ли ее выдумать?