Взлет и падение третьего рейха (Том 2)

Пост радиоподслушивания в министерстве пропаганды поймал переданное радиостанцией Би-би-си из Лондона сообщение о происходящих за пределами Берлина событиях. Агентство Рейтер передало вечером 28 апреля из Стокгольма настолько сенсационное и невероятное сообщение, что один из помощников Геббельса, Гейнц Лоренц, стремглав бросился через изрытую снарядами площадь в бункер. Он принес своему министру и фюреру несколько экземпляров записи этого сообщения.

Известие, по словам Ханны Рейч, "обрушилось на общество как смертельный удар. Мужчины и женщины кричали от бешенства, страха и отчаяния, их голоса слились в одном эмоциональном спазме". У Гитлера он был намного сильнее, чем у остальных. По словам летчицы, "он бесновался как сумасшедший".

Генрих Гиммлер, "верный Генрих", тоже бежал с тонущего корабля рейха. В сообщении агентства Рейтер говорилось о его тайных переговорах с графом Бернадоттом и о готовности немецких армий сдаться на Западе Эйзенхауэру.

Для Гитлера, который никогда не сомневался в абсолютной преданности Гиммлера, это был тягчайший удар. "Лицо его, - вспоминала Рейч, - стало багрово-красным и буквально неузнаваемым... После довольно продолжительного приступа гнева и возмущения Гитлер впал в какое-то оцепенение, и на некоторое время в бункере воцарилась тишина". Геринг по крайней мере попросил у фюрера разрешение продолжить его дело. А "верный" шеф СС и рейхсфюрер вероломно вступил в контакт с врагом, ни словом не уведомив об этом Гитлера. И Гитлер заявил своим приспешникам, когда немного пришел в себя, что это - подлейший акт предательства, с каким он когда-либо сталкивался.

Этот удар наряду с известием, полученным несколько минут спустя о том, что русские приближаются к Потсдамерплац, расположенной всего в квартале от бункера, и, вероятно, начнут штурм канцелярии утром 30 апреля, то есть через 30 часов, означал, что конец наступает. Это вынудило Гитлера принять последние в его жизни решения. Перед рассветом он вступил в брак с Евой Браун, затем изложил свою последнюю волю, составил завещание, отправил Грейма и Ханну Рейч собирать остатки люфтваффе для массированной бомбардировки русских войск, приближавшихся к канцелярии, а также приказал им двоим арестовать предателя Гиммлера.

"После меня во главе государства никогда не станет предатель! - сказал, по словам Ханны, Гитлер. - И вы должны обеспечить, чтобы этого не произошло".

Гитлер сгорал от нетерпения отомстить Гиммлеру. У него в руках был офицер связи шефа СС Фегелейн. Этого бывшего жокея и нынешнего генерала СС тотчас доставили из камеры, тщательно допросили на предмет измены Гиммлера, обвинили в соучастии и по приказу фюрера вывели в сад канцелярии, где и расстреляли. Фегелейну не помогло даже то, что он был женат на сестре Евы Браун. А Ева и пальцем не шевельнула, чтобы спасти жизнь своего зятя.

В ночь на 29 апреля, где-то между часом и тремя, Гитлер вступил в брак с Евой Браун. Он исполнил желание своей любовницы, увенчав ее законными узами в награду за верность до конца.

Последняя воля и завещание Гитлера

Как и желал того Гитлер, оба эти документа сохранились. Подобно другим его документам, они имеют важное значение для нашего повествования. Они подтверждают, что человек, который железной рукой правил Германией более двенадцати лет, а большей частью Европы - четыре года, ничему не научился. Даже неудачи и сокрушительное поражение ничему его не научили.

Правда, в последние часы жизни он вернулся мысленно к дням своей бесшабашной юности, прошедшей в Вене, к шумным сборищам в мюнхенских пивных, где он клял евреев за все беды на свете, к надуманным вселенским теориям и сетованиям на то, что судьба вновь обманула Германию, лишив ее победы и завоеваний. Эту прощальную речь, адресованную германской нации и всему миру, которая должна была стать и заключительным обращением к истории, Адольф Гитлер составил из пустых, рассчитанных на дешевый эффект фраз, надерганных из "Майн кампф", добавив к ним свои лживые измышления. Эта речь была закономерной эпитафией тирану, которого абсолютная власть совершенно развратила и уничтожила.

"Политическое завещание", как он назвал его, делится на две части. Первая представляет собой обращение к потомкам, вторая - его особые установки на будущее.

"Прошло более тридцати лет с тех пор, как я, будучи добровольцем, внес свой скромный вклад в первую мировую войну, навязанную рейху.

За эти три десятилетия всеми моими помыслами, действиями и жизнью руководили только любовь и преданность моему народу. Они дали мне силу принимать самые трудные решения, которые когда-либо выпадали на долю смертному...

Это неправда, что я или кто-либо другой в Германии хотел войны в 1939 году. Ее жаждали и спровоцировали те государственные деятели других стран, которые либо сами были еврейского происхождения, либо работали во имя интересов евреев.