Взлет и падение третьего рейха. Том I

Даже на немецких солдат, видевших, кто на кого нападал на польской границе, обрушились потоки лжи Гитлера. 1 сентября в грандиозной прокламации Гитлера, обращенной к германской армии, говорилось:

«Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как это предлагал сделать я, и взялось за оружие… Несколько нарушений границы, которые нестерпимы для великого государства, доказывают, что Польша не намерена с уважением относиться к границам рейха.

Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу».

В тот день Гитлер только однажды сказал правду.

«Я не прошу ни от одного немца, — заявил он в рейхстаге, — делать больше того, к чему я готовился все эти четыре года… С настоящего момента я — первый солдат германского рейха. Я снова надел форму, которая была для меня дорога и священна. Я не сниму ее до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражение для меня равносильно смерти».

Свое обещание он выполнил. Но в тот день я не встретил в Берлине ни одного немца, который обратил бы внимание на слова Гитлера о том, что он и мысли не допускал о возможном поражении.

В своей речи Гитлер назвал своим преемником Геринга на случай, если с ним что–нибудь произойдет. Следующим в ряду единомышленников шел Гесс. «Если что–нибудь случится с Гессом, — добавил Гитлер, — тогда в соответствии с законом соберется сенат и выберет из числа членов сената наиболее достойного, наиболее храброго преемника». Какой закон? Какой сенат? Ни того ни другого в природе не существовало!

Сравнительно подавленное настроение Гитлера в рейхстаге сменилось злобой, едва он вернулся в рейхсканцелярию. Вездесущий Далерус, которого привел в рейхсканцелярию Геринг, застал Гитлера «необычайно нервозным и взволнованным».

«Он сказал мне, — рассказывал впоследствии шведский посредник, — что всегда подозревал, что Англия хочет войны. Потом он сказал, что разгромит Польшу и аннексирует всю страну. — Нервозность его нарастала, он начал размахивать руками и кричать мне в лицо: «Если Англия хочет воевать год, я буду воевать год, если Англия хочет воевать два года, я буду воевать два года…» Он замолчал, но потом закричал так, что голос его превратился в визг, и при этом яростно размахивал руками: «Если Англия хочет воевать три года, я буду воевать три года…»

Теперь вслед за руками начало двигаться все его тело. В конце концов он завопил: «Если будет необходимо, я буду воевать десять лет». При этом он пригнулся и так сильно взмахнул кулаком, что кулак почти коснулся пола».

Несмотря на истерику, Гитлер совсем не был уверен, что ему вообще придется воевать с Англией. Перевалило за полдень. К этому времени немецкие войска продвинулись в глубь Польши на несколько миль. Темпы наступления были высокими. Большинство польских городов, включая Варшаву, подверглись бомбардировкам, что привело к большим жертвам среди гражданского населения. Но ни в Лондоне, ни в Париже не было произнесено ни слова о том, что Англия и Франция торопятся выполнить свои обязательства перед Польшей. Их курс был довольно ясен, но Далерус и Гендерсон делали все, чтобы ясности не было,

В 10.30 утра британский посол передал по телефону послание Галифаксу.

«Я узнал, — писал он, — что этой ночью поляки взорвали мост Диршау,[235] а также то, что имела место перестрелка с жителями Данцига. Получив эти известия, Гитлер отдал приказ отбросить поляков от границы, а Герингу приказал уничтожить польскую авиацию, размещенную вдоль границы».

Только в конце своего послания Гендерсон добавил:

«Эта информация получена лично от Геринга.

После заседания рейхстага Гитлер может назначить мне встречу, чтобы в последний раз попытаться сохранить мир».

Какой мир? Мир для Британии? Уже в течение шести часов Германия вела войну — всеми имеющимися силами — против союзника Великобритании.

Гитлер не вызвал Гендерсона после заседания рейхстага. Посол, услужливо передавший в Лондон ложь, которую выдал ему Геринг, был обескуражен, но не окончательно. В 10.50 утра он продиктовал по телефону еще одно послание Галифаксу. В его мозгу, плодовитом, но путаном, родилась еще одна идея.

«Считаю своим долгом сообщить, что последний способ спасти мир, как бы мала ни была вероятность положительного исхода, — объявление маршалом Рыдз–Смиглы о его готовности немедленно прибыть в Берлин в качестве военного и полномочного представителя и обсудить все вопросы с фельдмаршалом Герингом».

Похоже, английскому дипломату не приходило в голову, что маршал Рыдз–Смиглы в это время руководил отражением неспровоцированного нападения Германии, а если бы он бросил это занятие и приехал бы в Берлин в качестве «полномочного представителя», то в данных условиях это было бы равносильно капитуляции. Поляков можно быстро разбить, но нельзя заставить их сдаться.