Взлет и падение третьего рейха. Том II

Выход Италии из войны страшно озлобил фюрера. «Это подлое свинство», заявил он Геббельсу, вновь срочно вызванному в Растенбург. Более того, свержение Муссолини встревожило его и заставило задуматься о собственном положении. «Фюрер, ― отметил Геббельс в своем дневнике 11 сентября, призывал предпринять все необходимые меры, чтобы предотвратить подобный поворот событий у нас раз и навсегда».

Вечером 10 сентября Гитлер обратился по радио к нации. Решился он на это лишь после долгих увещеваний Геббельса. «В этот критический момент народ вправе услышать от своего фюрера слова воодушевления и утешения», ― сказал ему министр пропаганды. Но тон выступления Гитлера по этому поводу был скорее вызывающим:

«Надежды найти предателей среди нас строятся на полном невежестве в отношении характера национал–социалистского государства: вера в то, что события 25 июля способны распространиться на Германию, исходит из полнейшей иллюзии как относительно моего положения, так и относительно позиции моих политических соратников, моих фельдмаршалов, адмиралов и генералов».

На самом деле, как мы увидим далее, несколько немецких генералов и горстка бывших политических соратников фюрера, по мере того как нарастали военные неудачи, снова начали вынашивать изменнические замыслы, которые к июлю следующего года вылились в насильственную акцию, но менее успешную, чем та, что была проведена против Муссолини.

Одной из мер, предпринятых Гитлером, чтобы подавить зарождающуюся измену, был приказ уволить из вермахта всех немецких принцев. Так, бывший курьер фюрера для контактов с Муссолини принц Филип Гессенский, вечно болтавшийся при гитлеровском штабе, был арестован и передан гестапо. Его жена, принцесса Мафальда, дочь короля Италии, также была арестована и вместе с супругом отправлена в концлагерь. Король Италии, подобно королям Норвегии и Греции, избежал цепкой хватки Гитлера, который отомстил ему как мог, арестовав его дочь[215].

В течение нескольких недель на совещании у фюрера значительное время отводилось проблеме, бередившей его сознание, ― спасению Муссолини. Следует напомнить, что в протоколах совещаний в ставке Гитлера операция получила кодовое наименование «Эйхе», а Муссолини иносказательно именовался «ценным объектом». Большинство генералов и даже Геббельс сомневались, следует ли считать бывшего дуче «ценным объектом», но Гитлер считал именно так и настаивал на его освобождении.

Он не только хотел оказать услугу доброму другу, к которому по–прежнему питал привязанность, но и лелеял надежду поставить его во главе нового фашистского правительства Северной Италии, что избавило бы немцев от забот по управлению этой территорией и помогло бы охранять протяженные пути снабжения и коммуникации от недружественно настроенного населения, среди которого все чаще стали появляться партизаны, доставлявшие немцам массу неприятностей.

К 1 августа адмирал Дениц докладывал Гитлеру, что ему удалось обнаружить Муссолини на острове Вентотене. К середине августа ищейки Гиммлера были уверены, что дуче находится на другом острове ― Маддалена, близ северной оконечности Сардинии. Были тщательно разработаны планы по выброске на остров парашютистов под прикрытием эсминцев, но к тому времени, когда планы надо было приводить в исполнение, Муссолини перевели в другое место. В соответствии с секретным пунктом соглашения о перемирии его надлежало передать союзникам, однако по какой–то причине Бадольо медлил с его передачей и в начале сентября «ценный объект» тайно перевезли в отель, расположенный на вершине Гран Сассо, высочайшего пика Абруццких Апеннин, куда можно было добраться только с помощью фуникулера.

Немцы вскоре узнали о его местонахождении, проведя разведку с воздуха, и решили, что там, пожалуй, мог бы высадиться десант на планерах. Преодолев сопротивление охранников–карабинеров, десантники прихватили бы дуче, а затем взлетели на небольшом самолете «Физелер–Шторх». Этот дерзкий план был осуществлен 13 сентября под руководством еще одного находчивого и неглупого головореза СС, австрийца по имени Отто Скорцени, который еще появится в конце нашего повествования в связи с новым отчаянным предприятием[216].

Предварительно, буквально выкрав одного итальянского генерала, которого он впихнул в свой планер, Скорцени высадил десант в сотне метров от отеля, стоявшего на вершине, откуда он высмотрел дуче, который с надеждой поглядывал из окна второго этажа. Большинство карабинеров при виде немецких солдат поспешно ретировались в горы, а тех немногих, кто остался, Скорцени и Муссолини сумели убедить не применять оружия. При этом эсэсовский офицер прикрикнул на них, требуя не стрелять в итальянского генерала, которого он протолкнул вперед, а дуче, как припоминает один из свидетелей, кричал из окна: «Никому не стрелять! Не проливать кровь!» И ни капли крови не было пролито.