Взлет и падение третьего рейха. Том II

Первый процесс над заговорщиками 20 июля в Народном суде проходил в Берлине 7 и 8 августа. На скамье подсудимых оказались фельдмаршал фон Вицлебен, генералы Гепнер, Штифф и фон Хазе, а также младшие офицеры Хеген, Клаузинг, Бернардис и граф Петер Йорк фон Вартенбург, работавшие бок о бок со Штауфенбергом. После пыток в подвалах гестапо они были фактически сломлены. Геббельс приказал заснять на кинопленку весь процесс до последней минуты, чтобы показывать кинофильм в назидание военным и гражданскому населению, причем сделать так, чтобы обвиняемые выглядели как можно более ничтожными. Одеты они были в неподдающуюся описанию одежду, в старые шинели и свитера. В зал суда их вводили небритыми, без воротничков и галстуков, в брюках без ремней и подтяжек. Особенно был унижен некогда гордый фельдмаршал Вицлебен, который выглядел окончательно раздавленным беззубым стариком. У него отобрали даже искусственную челюсть. Безжалостно затравленный ядовитыми выпадами главного судьи, фельдмаршал, стоявший за ограждением у скамьи подсудимых, то и дело хватался за брюки, чтобы не дать им упасть.

«Ты, грязный старик, ― орал на него Фрейслер, ― что это ты постоянно теребишь свои брюки?»

И хотя обвиняемые знали, что судьба их решена, они вели себя мужественно и с достоинством, несмотря на нескончаемые попытки председателя суда Фрейслера унизить и опозорить их. Молодой Петер Йорк, двоюродный брат Штауфенберга, казался, пожалуй, самым смелым, на оскорбительные вопросы он отвечал спокойно, даже не пытаясь скрыть своего презрения к национал–социализму!

‑ Почему вы не вступили в партию? ― спросил Фрейслер.

‑ Потому что я не являюсь и никогда не смог бы стать нацистом, ответил граф.

Когда Фрейслер пришел в себя и снова стал требовать ответа на вопрос, Йорк попытался объяснить.

‑ Господин председатель, я уже заявлял на допросе, что нацистская идеология является таковой, что я… Судья прервал его.

‑ …не мог согласиться…

‑ Вы не согласны с национал–социалистской концепцией справедливости, ну, скажем, относительно истребления евреев?

‑ Важным фактором, который объединяет все эти вопросы, ― ответил Йорк, ― являются тоталитарные требования государства по отношению к человеку, что вынуждает его пренебрегать своими моральными и религиозными обязанностями перед богом.

‑ Ерунда! ― выкрикнул Фрейслер, оборвав молодого человека, ведь подобные разговоры могли испортить фильм д–ра Геббельса и рассердить фюрера, который запретил обвиняемым произносить длинные речи.

Назначенные судом защитники играли еще более незавидную роль. Когда читаешь протоколы суда, убеждаешься, что их трусость почти ^невероятна. Так, например, защитник Вицлебена, некий д–р Вайсман, превзошел государственного прокурора и почти сравнялся с Фрейслером в нападках на своего подзащитного, именуя его убийцей, объявляя полностью виновным и заслуживающим самого тяжкого наказания.

Это наказание было определено 8 августа, как только закончился суд. «Всех повесить как скот», ― приказал Гитлер, и этот приказ был исполнен. В тюрьме Плетцензе восьмерых осужденных загнали в небольшое помещение, где с потолка свисало восемь крюков. Одного за другим, раздетых по пояс, их вздергивали вверх, накинув на шею петлю из рояльной струны, перекинутую через крюк. Непрерывно трещала кинокамера, снимая, как осужденные поначалу свободно свисали в петле, а затем, по мере того как петля затягивалась, начинали хватать ртом воздух, как с них сползали и падали на пол брюки, как они бились в предсмертной агонии и наконец затихали.

Срочно проявленный фильм согласно приказу немедленно направляли Гитлеру, чтобы он мог увидеть его в тот же вечер, как и кинокадры, сделанные во время суда. Говорят, что Геббельс, боясь упасть в обморок, закрывал глаза обеими руками[260].

Все лето, осень и зиму наступившего 1945 года шли заседания Народного суда, наводя ужас на немцев. Нацистские судьи творили скорый страшный суд, штампуя смертные приговоры, пока наконец утром 3 февраля 1945 года американская бомба не поразила прямым попаданием здание суда, убив главного судью Фрейслера и уничтожив судебные дела остававшихся в живых обвиняемых. Произошло это в тот момент, когда в зал вводили Шлабрендорфа. И он чудом остался жив ― один из немногих, кому улыбнулась судьба и кого впоследствии вырвали из лап гестапо американские войска.

Теперь проследим судьбу остальных.