Взлет индюка

— Я думаю, надо ближайшие отели проверить, — предложил Джон. — Саймон говорил, Топорище Пополам ехал на восток. Если он решил не возвращаться в столицу, а продолжить путь…

— Сомневаюсь я, что он так решил, — сказал Герман. — Но ты прав, проверить стоит. Дай-ка, я карту посмотрю.

Герман посмотрел карту и обнаружил, что ближайший отель находится совсем рядом, всего-то в получасе езды. В этом отеле их ждал сюрприз.

— Вот идиот! — воскликнул Герман, когда обнаружил в книге учета гостей имя Топорища Пополам. — Чего он другим именем не назвался?

— Не рассчитывал, что Саймон выживет, — предположил Джон. — Помнишь, что Саймон говорил? Орк вернулся к трупам, убедился, что все мертвые, и поехал дальше.

— Он не мог убедиться, что другие два рыцаря тоже мертвы, — сказал Герман. — Если его не ослепило бластером, то микроядерным взрывом точно ослепило.

— Он мог вернуться к дороге и проверить следы, — сказал Джон.

— Или он все-таки был не один, — сказал Герман. — А кстати… Гляди!

Топорище Пополам действительно был не один. Он был зарегистрирован как раб-помощник некоего господина Роберта Нована из города Крэкборо, экспедитора работорговой компании «Дженсер Тоудз». Господина Нована сопровождали три раба: Луковый Росток, Сладкий Камень и Топорище Пополам.

— Три раба, — отметил Герман. — Три, а не два. Обычно экспедиторы по трое ездят, господин и два раба. Третий — лишний. Какие обязанности можно ему поручить? Даже не представляю.

— Если этот хмырь действительно экспедитор, он, наверное, не в первый раз здесь ездит, — сказал Джон. — А этот отель вряд ли получится миновать, очень хорошо он расположен, повезло хозяину.

— Точно! — согласился Герман. — Сейчас проверим.

И стал листать книгу назад.

Роберт Нован упоминался в книге еще трижды. Все три раза его сопровождали Луковый Росток и Сладкий Камень. Топорище Пополам не упоминался больше ни разу.

— Надо компанию проверить, — сказал Джон.

— Это ничего не даст, — сказал Герман. — «Дженсер Тоудз» я знаю, Звонкий Диск про них много рассказывал. Он однажды одного парнишку чистокровного отвел к их ветеринарам, чтобы порез на морде зашили. Девять дней парня в больнице промариновали, чуть заражение крови не устроили. Уродом стал, глаз потерял. Козлы! Но компания настоящая, не подставная. Думаю, этот Нован просто подзаработать решил. Прикинь, едешь ты в чистом поле, и вдруг подъезжает к тебе орчила громадный и говорит: «Всюду будешь говорить, что я с тобой, плачу двадцать долларов».

— Я бы за двадцать долларов не согласился, — сказал Джон.

— Ну, допустим, пятьдесят, — пожал плечами Герман. — А если на пятьдесят не соглашаешься, он достает бластер и говорит: «Тогда расплачусь пульками».

— Кстати! — воскликнул Джон. — До меня только сейчас дошло. На Топорище Пополам должны были следы остаться! Ожоги, кусочки мяса прилипшие… Хотя он умыться мог, это же не пустыня, тут ручьев хватает. Тормозишь лошадь, спускаешься в любой овраг…

Они опросили возможных свидетелей. Да, был вчера какой-то лишайный орк, от него, вроде, бульоном попахивало. Какая рубаха на нем была? Какая-то была. Грязная ли? Да кто ж на это смотрит? Не наложница, чать. Да, был тут один орк, очень большой, на вышибалу похожий. Но вроде не лишайный. Хотя кто его разберет? Ветеринар-венеролог его не осматривал, нет в штате отеля ветеринара-венеролога. И вам спасибо, ваше преосвященство, за благословение. На ночь не останетесь? Ну, приезжайте еще.

6

В скверике, разбитом во внутреннем дворе казармы номер три, есть несколько скамеек, чтобы боевые братья и сестры, не занятые текущими делами, могли спокойно отдохнуть, посидеть на свежем воздухе и набраться сил перед следующими подвигами. Книжку почитать или просто цветами полюбоваться.

На одной скамейке сидела Алиса и курила косяк. Обычно курильщики выглядят веселыми и довольными жизнью, но Алиса была мрачна, а глаза у нее были красные и опухшие — то ли мало спала, то ли много плакала.

Мимо шла Бродячка. Окинула Алису рассеянным взглядом, нахмурилась, цокнула языком и присела рядом. Алиса подозрительно посмотрела на нее, мрачно хмыкнула и отвернулась.

— Что ж ты, девочка, так убиваешься? — спросила Бродячка. — Смотреть на тебя жалко.

— Тебе-то какое дело? — огрызнулась Алиса. — Жалко — не смотри.

Бродячка вздохнула.

— Боевые сестры должны заботиться друг о друге, — сказала она.

Алиса злобно рассмеялась.

— Да какая ты боевая сестра? — спросила она. — Подстилка ты. Что в тебе Звонкий Диск нашел — не понимаю.

Бродячка вздохнула еще раз.

— А что в тебе Джон нашел? — спросила она.

Алиса мечтательно улыбнулась и снова помрачнела.

— Ты так убьешь себя в конце концов, — сказала Бродячка. — Злишься, бросаешься на всех, злоупотребляешь… Будешь продолжать — бросит тебя Джон.

Алиса уронила недокуренный косяк и расплакалась. Бродячка отложила вязание, которое начала раскладывать на коленях, придвинулась к Алисе и обняла ее за плечи.

— Поплачь, милая, поплачь, — приговаривала она, поглаживая юную самку по спине. — Легче станет.

— Легче не становится, — сказала Алиса сквозь слезы. — Убери руку, я не лесбиянка!