Взлет

А в воскресенье Митяй посадил Панаса, нагруженного тюками и сумками с подарками для родни и соседей, в вагон и отправился к себе в каморку отсыпаться. В понедельник он собирался подать заявление на увольнение с автозавода. Баки и топливная арматура его заправки уже были изготовлены, а с четверга освобождалась бригада землекопов, которую он нанял, чтобы они вырыли котлован под баки. Бригадир обещался справиться за два дня, так что еще максимум неделя, и Митяй — хозяин своей заправки. А мастерскую он планировал поставить позже. На нее денег пока не было. Максимум, что он еще мог потянуть — это навес. Ну да и бог с ним — кое-какие работы можно делать и под навесом, а кое-кто из клиентов, появившихся у него, после того как пошли слухи, что, мол, имеется мастер с умелыми руками, который и за работу берет не особенно дорого, обзавелся утепленными гаражами. Первое время переживем, а там посмотрим, решил Митяй. Если все пойдет как запланировано, то к следующей зиме у него уже будет под автомастерскую теплый сарай, а там и до станков дело дойдет.

Перед началом смены он забежал в бухгалтерию и написал заявление. После чего вернулся в свой цех и работал спокойно почти до обеда, пока из бухгалтерии не прислали запрос.

Мастер подошел к нему уже после того, как прозвучал гудок обеденного перерыва.

— Значит, увольняешься? — неодобрительно спросил он, вертя в руках Митяев табель.

Бухгалтерии для окончательного расчета требовались сведения о Митяевых штрафах и поощрениях, что было по большей части в ведении мастеров, которые раз в месяц, перед основной зарплатой, сообщали в бухгалтерию необходимые сведения. Деньги-то на заводе выплачивали раз в неделю, три недели по одной пятой от положенного, а окончательный расчет производился раз в месяц, двадцать осьмого числа. Но до него еще было две недели и, потому сведений пока не подавали. А Митяю расчет должны были сделать завтра. Вот бухгалтерия и прислала табель с просьбой занести в него все изменения, случившиеся за время, прошедшее с момента последнего расчета. Ходили слухи, что кое-кто из мастеров бывалоча гадил рабочим напоследок, гаком занося в табель несколько штрафов, но от мастера Панкрата Митяй такой подлянки не ждал. Тот был дядька суровый, но справедливый. Болел за дело и тем, кто делал его хорошо, благоволил, не обижая с премиями и идя навстречу, ежели надобно было куда отлучиться по родственным делам. Вот и Митяю спокойно дал отпуск на неделю. Ну да Митяй ходил у него в любимчиках.

— Увольняюсь, дядька Панкрат, — кивнул парень.

Мастер крякнул.

— Зря. Слыхал — новую машину собираются в производство запустить?

Завод выпускал шесть моделей. Пару легковых «Скороходов» — пятиместный и двухместный вариант, считающийся спортивной моделью; роскошный «Вояж», две грузовые — «Бычок» на шестьдесят пудов груза и тяжелый «Тур», способный увезти по местным дорогам почти двести пудов; а еще «Автоконку», предназначенную для перевозки двадцати пяти пассажиров. Никто посторонний и не догадывался, что на самом-то деле моделей было всего три — «Скороход», «Бычок» и «Тур». Вернее, насчет обоих «Скороходов» все было понятно: они различались только кузовами и, возможно, двигателями.

Моторный цех производил два типа двигателей — четырехцилиндровый, мощностью в тридцать пять лошадиных сил, и шестицилиндровый — в пятьдесят сил. И тот, и другой можно было ставить на любой из заводских автомобилей. Впрочем, на «Вояж» и «Тур», как правило, ставили только шестицилиндровые, а на «Бычок», наоборот, четырехцилиндровый…

О том, что у «Тура» и «Автоконки» тоже есть общие корни, также можно было догадаться по тому, что оба имели по три оси. А вот то, что роскошный «Вояж» и непрезентабельный «Бычок» несли внутри себя одну и ту же основу, никому и в голову не приходило. Уж больно они отличались — «Вояж» с великолепным, отделанным золотом, дорогими сортами дерева и кожей салоном, с устанавливаемым по заказу в задней части кузова остекленным «стаканом» для лакея, с великолепными оспицованными колесами, с яркими электрическими фарами и «Бычок» с непрезентабельной фанерной кабиной без дверей, одной подслеповатой фарой на левом крыле, грузовым кузовом в виде дощатого ящика с одним откидным бортом и штампованными колесами с резиновыми «дутиками», которые кроме него ставили еще на лафеты полевых орудий. Дешевая рабочая лошадка.