Взлетная полоса

— Любой конструктор нашей группы, а возможно, и КБ, — не задумываясь ответил Бочкарев. — Но, повторяю, не вы. Я смотрю на вас и все больше убеждаюсь, насколько вам нужна полная раскованность. Вы по природе свободный художник. Над вами ничто не должно давлеть. Иначе вам всегда будет трудно. Очень трудно. Труднее, чем всем. Потому что вам всегда будут только мешать и завидовать. А зависть, Сергей Дмитриевич, самая страшная сила не земле.

— Почему вы говорите мне об этом сегодня? — удивился Сергей.

— Раньше повода не было. А сегодня вы снова на высоте. Если хотите, на большой высоте. Владимир Георгиевич знает о вашей работе?

— Откуда?

— Познакомьте его с ней. Непременно познакомьте. И чем скорее это сделаете, тем будет лучше.

Сергей слушал Бочкарева и воспринимал его советы как — /cbab"%-cn речь. Бочкарев был человеком искренним и говорил, вне всякого сомнения, то, что думал. И хотя говорил он много приятного, слушать его было грустно. Сергея так и подмывало спросить: «Значит, все-таки уходите? И дело до конца вместе так и не доведем?» И он, возможно, изменил бы уже принятое им решение ждать естественного развития событий и ни о чем Бочкарева не спрашивать и задал бы этот, не на шутку волновавший его вопрос. Но их разговор неожиданно прервал Жердев. Он появился в ангаре незаметно для всех. Подошел к конструкторам бесшумно, словно подкрался. А потом вдруг сразу отчетливо и громко сказал, обращаясь ко всем сразу:

— Труба дело.

К нему все обернулись.

— Могут не выпустить, — пояснил Жердев и, увидев, что его, очевидно, не понимают, добавил: — Кажется, там, на небе, малость перестарались. Туман такой — хоть глаз коли. Дышать будет нечем.

Не сговариваясь, все поспешили к воротам, а точнее, к маленькой двери, врезанной в одну из створок ворот. Аэродром был чист. Но дальняя его граница, которую сейчас, в темноте, можно было определить только по огням ВПП, уже тонула в полупрозрачной мякоти. Самых дальних огней не было видно совсем. Ближние казались неясными, расплывчатыми пятнами.

— А приглушил-то все как, даже электричек не слышно, — заметил Окунев.

— Да. Но ведь это именно то, что нам надо, — решительно проговорил Бочкарев.

— Этот тип, между прочим, тоже чего-то стоит, — кивнул в сторону Владимира Жердев.

— Ладно, Филиппыч, не каркай! — усмехнулся Владимир.

— Видали орла! Забыл, как тебя молния причесала? — вскинулся Жердев.

— Не забыл. Ну и что? Дело-то надо делать. Взлететь-то можно.

— А куда садиться будешь?

— Куда-нибудь посадят.

— Ну вот, если найдут куда, тогда полетишь.

— Надо, чтобы нашли, — сказал Бочкарев и направился на командный пункт.

Вернулся он примерно через полчаса. Объяснил:

— Выпустят. Сводка обнадеживающая.

— А я бы не выпустил, — упрямо буркнул Жердев и пошел к ангару.

Сергей впервые присутствовал при такой ситуации, когда в их работу вмешивались явно неподвластные всем им силы. Но ведь именно их и предстояло в известном смысле обуздать. И хотя ему были понятны опасения Жердева, не менее правомерным казались и возражения Бочкарева. Чтобы представить себе данную ситуацию еще яснее, он попытался мысленно на место Владимира поставить самого себя. И задал вопрос себе: «А ты бы полетел?» И не колеблясь ответил: «Раз надо, о чем разговор!» Очевидно, точно так же рассуждал и Владимир. И все же у Сергея скребануло где-то в душе, когда динамик в ангаре пробасил:

— Сто второй, вылет разрешаю! Вам — старт!

— Давно бы так, — облегченно вздохнул Владимир.

И все сразу пришло в движение. Водитель запустил двигатель тягача. Владимир сел на свое место в кабину самолета. Истребитель выкатили из ангара и потащили на взлетную полосу. Конструкторы, уже по привычке, пошли его провожать.

— А бандуру свою зарядить не забыли? — шутил Владимир.

— Сам не забудь вовремя щелкнуть, — ответил ему Заруба.

— У нас не заржавеет! — все так же весело заверил Владимир.

Последовали очередные команды, которые теперь принимал уже один Владимир, и спарка унеслась в небо. Все было как обычно. Только горячее пламя турбины, едва спарка ворвалась в туман, сразу вдруг стало желтоватым, потом оранжевым, а потом так же неожиданно погасло, и мощный гул, всегда сопутствующий истребителю при взлете, тоже вдруг ослаб и уже слышался откуда-то издалека, как эхо невидимого обвала.

— Ничего. Раз выпустили, — значит, ничего страшного нет, — проводив взглядом оранжевую точку, сказал Бочкарев и добавил, посчитав, очевидно, необходимым: — Я ведь их не уговаривал. Я только объяснил еще раз нашу задачу.

— А по-моему, перестарались все, — снова сказал Жердев. — Никто в этих туманах толком ничего не понимает, и вот увидите:

— Что? — в один голос спросили Сергей и Заруба.

— А… — безнадежно махнул рукой Жердев. — Пойдемте на КП, послушаем, что будут говорить:

Глава 17