Взлетная полоса

— Так долго? Да за это время весь танкодром можно вершками вымерить. Свяжитесь с ним. Пусть немедленно заканчивает и движется сюда! — приказал Фомин.

— Пытался, товарищ подполковник. Не отвечает.

— То есть?

— Возможно, рация у него вышла из строя…

— Порядка у вас нет, лучше это скажите, — не принял объяснения комбата Фомин. — Возьмите мою машину и срочно пошлите кого-нибудь за ним.

Но посылать не пришлось. До вышки, возле которой располагался пункт сбора, снова донесся гул танка. А вскоре в просветах между деревьями замелькали и лучи светомаскировочного устройства.

— Это Кольцов! Разрешите, я его встречу? — попросил Семин.

Фомин кивнул в знак согласия.

На опушке танк остановился. А когда Семин подошел к нему, из темноты, пересекая узкую полосу лучей, навстречу комбату шагнул Кольцов.

— Почему вы не отвечали на мой вызов? — без всякого предисловия строго спросил Семин.

Кольцов, как показалось Семину, даже зажмурился.

— Вы что, не слышите?

— Слышу. Сигнала вашего не слыхал, — признался Кольцов.

— У вас рация не работает?

— В полном порядке, товарищ майор.

— Так что же вы там, спали? Его генерал Ачкасов, командир полка ждут, а ему хоть бы что!

Кольцов вдруг улыбнулся. Перед его глазами все еще полыхало яркое пламя пожара. Он еще ощущал на своем лице его жар, слышал потрескивание горящих бревен, а потом и грохот взрыва цистерны. И как-то совершенно нелепо выглядел сейчас на фоне всего этого его сердитый комбат. Майор явно нервничал. И в другое время, в другой ситуации наверняка сумел бы передать свою нервозность и Кольцову. Но теперь его высокий, резковатый голос почему-то вдруг показался Кольцову просто смешным. Он не только не взвинтил капитана, а, наоборот, остудил его, успокоил.

— Дело там одно было, товарищ майор, — подавив ухмылку, объяснил Кольцов. — Железнодорожникам пришлось помочь.

— Я так и знал! — всплеснул руками Семин. — Железнодорожникам! Колхозникам! Всему белому свету! Да когда же вы, Кольцов, станете настоящим военным человеком? Когда поймете, что у вас есть свои задачи? Доложите мне обо всем рапортом. А сейчас немедленно отправляйтесь на доклад к генералу. Да хоть ему-то не ляпайте лишнего!

Кольцов козырнул. «А зачем еще рапорт? — подумал он. — Я и тут могу все рассказать подробно». Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.

Ачкасов поздоровался с Кольцовым, как и со всеми офицерами, за руку. Взгляды их встретились.

— Все закончили? — очень спокойно спросил Ачкасов.

— Так точно, товарищ генерал, — ответил Кольцов.

— Вот и хорошо. Значит, у вас есть и впечатления, и доказательства. Ну так что, капитан, вы скажете о «Сове»?

— Мой экипаж, товарищ генерал, сегодня прошел тридцать пять километров. И вчера столько же. Но вчера, должен сказать, испытания проходили более удачно… — начал Кольцов.

— Как более удачно?

— Я в том смысле, товарищ генерал, что, очевидно, луна сегодня мешала. Да и туман тоже. Одним словом, путаницы сегодня было больше, — объяснил Кольцов. — Получается так: движемся, на экране появляется часовня. По всем признакам до ее еще километра два, а на поверку выходит — она совсем рядом.

— И контрольным замером можете это подтвердить? — спросила вдруг стоявшая рядом с Ачкасовым молодая, незнакомая Кольцову женщина.

— Естественно. Или такое. Спускаемся в низину. На экране помехи. Пытаюсь отстроиться. Ничего не помогает. Поднимаюсь из башни. Туман. Включаю светомаскировочное устройство. А представляете, какой бы я имел в руках козырь, если бы свободно мог ориентироваться в тумане?!

— Сквозь туман «Сова» пока видеть не научилась, — сказала женщина.

— Вот и я о том же, — согласился Кольцов. — Еще. При преодолении препятствий, на поворотах механик-водитель вынужден открывать люк, вести наблюдение за местностью невооруженным глазом. В поле видимости «Совы» слишком велико мертвое пространство.

— Не больше, чем у прибора, которым вы пользуетесь сейчас, — заметила женщина.

— А вы думаете, мы им очень довольны? Миримся…

— Продолжайте, капитан, продолжайте, — попросил Ачкасов. — Все, что вы говорите, очень важно.

— Так я и говорю: не приживется в этом варианте «Сова» в войсках. Другого помощника мы ждем, более надежного.

На лице генерала сразу четче обозначились морщины. Брови поднялись, сдвинулись к переносице.

— Вот как?

— Так точно.

— А ваши офицеры так конкретно не высказывались, — заметила женщина.

— А мы, простите, — обернулся к ней Кольцов, — хором отвечать не тренировались. Каждый высказывает свое мнение.

Сказал и снова увидел перед собой пляшущие языки пламени: багровые, лиловые, злые, жадные, лижущие, жалящие… «А если вам, мадам, про это, самое главное, испытание, которое никто не планировал, рассказать? Если вы узнаете, что ваша «Сова» при этом вообще оказалась беспомощной, как вы тогда будете ее защищать?» — подумал Кольцов.

— В таком случае посмотрим, что покажут контрольные замеры, — сказала женщина.