Взлетная полоса

Неожиданно в небе раздался гул. Фомин остановился, поднял голову. На высоте десантирования один за другим, словно журавли, летели восемь транспортных самолетов. Фомин знал, что аэродромов, на которых могла базироваться эта группа, поблизости не было. Обычных трасс, по которым летали бы здесь эти самолеты, тоже не замечалось. Фомин проводил крылатые корабли вопросительным взглядом и пошел дальше. Уже в парке, возле хранилищ, его догнал Семин. Доложил, чем занимается батальон. Лицо майора показалось Фомину чем-то озабоченным. Но чем именно, подполковник спрашивать не стал, решил: «Надо будет — скажет сам». Так оно и получилось. Семин не вытерпел.

— Разрешите узнать, товарищ подполковник, как же так получается?.. — заговорил он.

— Что получается? — не понял Фомин.

— Кольцова больше месяца не было в подразделении. А вернулся — и опять ему некогда заниматься ротой.

— Он выполняет мой приказ, — сухо заметил Фомин.

— Так точно! — не перечил Семин. — Вот я и думаю: его все время куда-нибудь отрывают. И дальше, наверно, будут отрывать. А рота не может оставаться без командира.

— Что же вы предлагаете? — с любопытством посмотрел на Семина Фомин.

— Вы хотели перевести Кольцова в ремонтную мастерскую. И я считаю, что сейчас для этого самое лучшее время.

— Почему? — продолжал допытываться Фомин.

— Он за месяц поотвык от дел. Люди от него отвыкли. Им сейчас все равно, кто в подразделение придет — Кольцов или новый командир, — объяснил свою мысль Семин.

Фомин прибавил шаг. То, что Семин заботился о делах подразделения, ему было понятно. И он это одобрял. Но то, что майор не хотел видеть дальше своего носа, вызывало протест и только усиливало раздражение. И опять почему-то вспомнились слова Доронина: «Семин — это не история. Это всего лишь вчерашний день».

— А как вообще обстоят дела в первой роте? — спросил Фомин.

— Известно как они могут обстоять без командира. Тут недоделки, там недоработки…

— Почему же вы раньше ничего не докладывали мне об этом, — уже явно недовольным тоном продолжал Фомин.

— Думал, командир вернется и все исправит…

— Значит, исправлять там есть что, — не то спросил, не то констатировал Фомин.

— Так точно! — подтвердил Семин.

Дальше шли молча. «Думал… исправит! И это накануне проверки! — с негодованием повторял про себя Фомин. — А если бы даже и не было никакой проверки. Неужели не ясно, что порядок следует поддерживать каждый день, каждую минуту! Удивительная логика!»

— Напряжение аккумуляторов давно проверяли? — неожиданно спросил Фомин.

— Только вчера. Лично. Во всех ротах.

— И как?

— Полный порядок.

— Вот это уже хорошо, — удовлетворенно кивнул Фомин и замер. В морозном воздухе завыла сирена. Звук ее, истошный и требовательный, налетел на городок, как вихрь. Он не успел еще докатиться до заснеженных холмов и вернуться эхом обратно, а в городке уже сорвались со своих мест и стремительно бросились к хранилищам танков десятки людей. Звук сирены властно распахнул ворота боксов, двери казарм, повинуясь ему, захлопали люки танков.

«Так вот почему тянули с контрольной проверкой! Решили начать ее с учений и готовились к ним! — подумал Фомин и вспомнил о транспортных самолетах, только что пролетевших над городком. — Они наверняка уже выбросили десант…»

Глава 27

В начале декабря Кулешову позвонил Ачкасов.

— Алексей Кузьмич приглашает нас на беседу, — сообщил он.

— Когда именно? — пожелал уточнить Кулешов.

— Завтра. А время, как всегда, послеобеденное. Шестнадцать ровно.

— Я буду. А к чему, если не секрет, готовиться?

— Мне точно неизвестно. Думаю, однако, что разговор может пойти о каком-нибудь новом заказе.

— Но я, как говорится, со старым еще не развязался…

— Не будем гадать.

— Не будем, — согласился Кулешов. — А кого еще приглашает?

— Никого.

Привычку маршала авиации совещаться во второй половине дня Кулешов знал хорошо. Маршал превратил ее в правило. Первую половину рабочего дня, как наиболее продуктивную, он целиком посвящал боевой подготовке. После обеда решал все остальные вопросы. «Ачкасов не в счет, ему до всего дело. А конкретно — я один. Похоже на заказ. Похоже», — рассуждал Кулешов.

В пятнадцать сорок пять на следующий день он подъехал к штабу и огляделся. Возле широкой лестницы стояло десятка два машин. Кулешов поискал машину Ачкасова, но не нашел ее и поднялся в подъезд, а потом и в приемную маршала. Привычно взглянул не вешалку. Она была пуста.

— Выходит, я первым приехал! — вслух подумал Кулешов.

— Генерал Ачкасов уже давно здесь, — доложил адъютант маршала.

— Даже давно? — удивился Кулешов. — И уже у Алексея Кузьмича?

— Никак нет. Зашел к главному инженеру.

— Доложите Алексею Кузьмичу, что я прибыл, — попросил Кулешов.

— Маршал сказал, чтобы ровно в шестнадцать заходили без доклада.

— Понятно, — недовольно буркнул Кулешов и сел на диван. Достал сигару. Оторвал у нее кончик и прикурил. «Мог бы к инженеру зайти вместе со мной, — подумал он об Ачкасове. — Все-таки что-нибудь стало бы известно. А так, с ходу, хуже нет…»

Без трех минут в приемной появился Ачкасов. Протянул Кулешову руку и, открывая дверь кабинета, сказал: