Взлетная полоса

Электрический чайник закипал за считаные секунды. Но Таня, включив его в сеть и нажав на красный рычажок, не смогла выждать в покое даже такого короткого времени. Чтобы хоть чем-то занять свои беспокойные пальцы, порывисто схватила блюдечко, а с верхней полки кухонного шкафа, потянувшись, достала зажигалку и початую пачку сигарет. Курить Таня то бросала, то снова начинала, руководствуясь самыми удивительными причинами. В последний раз затишье в отношениях с куревом наступило после того, как она нечаянно расколотила любимую фаянсовую пепельницу в виде старого китайца: мудрый старик был ее собеседником, без него любимый сорт сигарет терял вкус. Сейчас наплевать ей было на отсутствие пепельницы, и она нервно, жадно затянулась дымом, чувствуя, как он пощипывает после долгого перерыва горло, и продолжила дымить, когда чайник, заклокотав, выключился. Безжалостно раздавив в блюдце окурок, сделала перерыв для того, чтобы, опустив в кружку целых три чайных пакетика, залить их кипятком. Глядя на дымящуюся кружку, закурила новую сигарету и сама не понимала, отчего так слезятся глаза: от никотина, от пара или от чего-то другого, что так скребло по сердцу?

Да, Тане нравилась ее вызывающе-мальчишеская, дерзкая внешность. Таня тщательно ее культивировала и поддерживала. От природы не склонная к полноте, она, не довольствуясь преимуществами своей комплекции, тщательно следила за весом, опасаясь, что лишние килограммы (которые для любой другой не были бы лишними) увеличат грудь и бедра, вынудив изменить имиджу… В определенном смысле имидж был для Тани щитом, под прикрытием которого она выступала против равнодушного, настороженного, жестокого, неуязвимого мира. Но плохо же вы знаете женщин… плохо же вы знаете Таню Ермилову, если хоть на миг подумали, что имидж был важен для нее сам по себе! И можете поверить, что Таня была готова сложить свой щит на землю, как только в этом жестоком мире найдется хотя бы один человек, с которым она была бы счастлива идти рядом рука об руку. Ради такого человека Таня окончательно бросила бы курить, растолстела бы на десять килограммов, готовила бы ему бифштексы и воспитывала бы его детей, и даже согласилась бы стать в чем-то похожей на этих самых затюканных семейных куриц, презрение к которым не уставала во всеуслышание выражать… И самое обидное, что Таня нашла такого человека. А вот он ее, кажется, не нашел. Смотрел в упор – и не видел. Постоянно соприкасался – и не замечал.

Тане почему-то вспомнился тонкий прозрачный вечер на Чистых прудах – что это было, конец лета или первые дни осени? Агентство только что заключило выгодный контракт, пора было подумать о новых перспективах, и ради этого случая Кирилл повез ее сюда, в недавно открывшийся ресторан. Таня надеялась: может, он делает это не только ради обсуждения деловых вопросов? Может, новые перспективы откроются и для них двоих? Поддавшись надежде, она надела к своим вечным джинсам полупрозрачную блузку: конечно, не вечернее платье, но и не майка из разряда тех, которые она обычно носила… И вот она, в этой полупрозрачной блузке, открывающей живот (вопреки календарю, дни стояли теплые), сидела на открытой террасе с видом на зеленеющие, но уже с многозначительной прожелтью деревья, на темный, совсем осенний пруд и аллеи с темно-рдяным, цвета запекшейся крови, песком и говорила с Кириллом… о работе. Честное пионерское, о работе – и ни о чем, кроме работы. Если у него и были какие-либо иные намерения, он потрудился их тщательно скрыть. Просто коллеги – генеральный директор и креативный директор – беседовали о бизнесе, потягивая пиво. Пиво – напиток корпоративный, дружеский, ничуть не интимный. Конечно, если как следует разобраться, что еще, кроме пива, можно пить с таким свойским парнем, как Таня Ермилова? Она привыкла… Было бы ради кого заказывать вино!

Кирилл, руководствуясь никогда не подводившей его интуицией, просек, что собеседница скисла. Подскочил на стуле. Разразился коротким, но заразительным смехом. Хлопнул себя по лбу:

– Вот балда, совсем забыл! У меня же для тебя подарок.

– Какой подарок, Кирилл? Зачем?

– Просто так! Для того, чтобы ты обрадовалась. А зачем еще делаются подарки? Ну-ка закрой глаза!

Таня послушалась и честно не открывала глаз до тех пор, пока ей не ткнулось в руку что-то металлическое, холодное. Для кольца оно было слишком велико… и для любого другого украшения – тоже… Округлившимися от удивления глазами Таня созерцала предмет, который оказался у нее в руке. Это была машинка. Игрушечная машинка – с колесами, но почему-то еще и с пропеллером. На ее толстеньких, как у бочки, боках были нарисованы окна, а оттуда, где предположительно должно быть лобовое стекло, высовывалась пластмассовая нашлепка в виде круглого лица, весьма смахивающего на гендиректора Легейдо.

– Ну улыбнись, родная! Видишь, какая прелестная фиговина? А еще она летать умеет, ее можно запускать… Вот посмотри, снизу отходит резинка…