Взлёт и падение СвЕнцового дирижабля

Глава 9: Смутные времена перед началом времен трудных

Следующей жертвой туристического энтузиазма LZ стала далекая Австралия и еще более далекая Новая Зеландия, куда группа отправилась в феврале 1972 года. Все проходило по накатанной схеме: открытые площадки, многочасовые шоу, драматизм «Лестницы…» и ярость «Whole Lotta Love», бьющиеся в истерике фэны, послеконцертные дебоши. Чего можно добиться еще в этой жизни, было не очень ясно, но группа — в сущности, еще очень молодые люди — упивалась успехом и предпочитала не задумываться о дне завтрашнем.

После завоевания антиподов (в апреле) принялись за пятый альбом. На этот раз в качестве загородного убежища был выбран Stargrove, сельский дом, принадлежащий Мику Джэггеру. Запись шла как никогда в развеселой обстановке с шутками, баловством, в которое вовлекались все техники и просто случайные визитеры. Общее настроение эйфории, в котором пребывал LZ на вершине своей славы, передалось и альбому — пятый студийный LZ, пожалуй, самый легкомысленный из творений группы и легкий для слушания (у нас сказали бы — попсовый). Многие вещи, такие как «D'yer Mak'er» или «The Crunge» носили откровенно пародийный характер. Впрочем, нашлось место и для мистической драмы высокого накала — в таких шедеврах, как «No Quarter» или «Over The Hills And Far Away». К этому времени музыкальные таланты участников группы развились до такой степени, что даже Бонэм вносил свой вклад в композицию и стихи. Мощностей джэггеровской студии не хватило для то-го, чтобы довести запись до совершенства, требуемого педантом Пэйджем.

Для завершения работы переместились в Olimpic Studios в Лондон, а последние штрихи вносились уже в Нью-Йорке во время очередных заокеанских гастролей. В июне 1972 года альбом был закончен и — по сложившейся традиции — началась борьба за обложку, продолжавшаяся опять таки девять месяцев — до марта следующего, 1973 года.

На этот раз дело было в цвете: избранная в качестве обложки фотография обнаженных детей, взбирающихся на каменистый холм, постоянно ретушировалась и перекрашивалась, но никак не хотела соответствовать внутреннему видению капризного и требовательного Пэйджа. Название альбома было выбрано по песне «Houses Of The Holy», хотя сама песня в альбом не попала — ей пришлось ждать своего часа еще целых два года.

В июне началась очередная американская гастроль. К этому времени члены LZ уже обзавелись всей звездной атрибутикой — у Пэйджа кроме старого дома в Пэнгбурне и неуютного ведьмачьего логова на берегу Лох-Несс появился шикарный особняк в Plampton Place — достаточно просторный для того, чтобы осуществить давнишнюю мечту о собственной студии звукозаписи. К тому же Пэйдж скупил около дюжины дорогих коллекционных автомобилей, хотя водить не умел (и не умеет до сих пор).

Большие дома были также у Планта и Джон Поля, у которых быстро прибывали семейства. А Бонзо приобрел крупную ферму в Вустершире, где не на шутку увлекся разведением скота белоголовой хердфордской породы. О быках своих он мог говорить так долго и с таким пылом, что на многих светских приемах его принимали за случайно затесавшегося в компанию фермера.

Итак, у LZ было все, о чем только можно мечтать (по крайней мере, в материальном аспекте).

Однако, как известно, денег никогда не бывает слишком много. Особенно хорошо эту истину знают менеджеры. Поэтому очередной американский тур Питер Грант решил провести на беспрецедентных условиях: до этого все рок-группы, даже самые знаменитые (не исключая LED ZEPPELIN), получали гарантию в случае 50 % заполнения площадки. В лучшем случае такая гарантия не превышала 50.000 долларов. Грант пошел на смелый шаг: он потребовал 90 % от кассы при отсутствии гарантии. Промоутеры концертов чуть было не ответили на это бойкотом, но деваться им было некуда — LZ давали слишком большие и стабильные сборы. С этого момента доходы группы начали расти с астрономической быстротой. Столь пафосное мероприятие требовалось сопроводить соответствующей помпой: была организована рекламная кампания по всем правилам науки (до этого LZ с хиппистской беспечностью отмахивался от подобной «коммерции»). И, также впервые, был зафрахтован самолет для полетов по всем маршрутам тура.

Для самих музыкантов, однако, прежние прелести жизни на колесах, или, вернее, на крыльях, уже утратили девственную привлекательность. Находить развлечения после изматывающих, хотя и блестящих в артистическом смысле, трехчасовых концертов стало все трудней и трудней. И сами развлечения становились постепенно все более и более стрёмными.

К этому периоду кокаин уже окончательно потеснил алкоголь в качестве излюбленного релаксанта. Впервые запахло героином: благодаря все тому же неугомонному Ричарду Коулу. Правда, пока это еще были только первые осторожные пробы. Наркотической ориентации немало способствовали и фэны группы, дарившие кокаин десятками и сотнями граммов: к тому времени в Америке цена на «ангельскую пыль» достигла самой низкой за послевоенную историю отметки.