Взлёт Коршуна

– Дьяченко просит встретить и расположить в Обнинске на постоянной основе их младшего партнера – Демченко Дмитрия Александровича. Он также адвокат и специализируется именно на уголовном праве. Дьяченко-младший гарантирует его лояльность и высокий уровень профессионализма. Работать он будет только на нас, мы можем рассчитывать на его помощь семь дней в неделю. При этом нам не надо будет ожидать каждый раз приезда адвокатов из Москвы.

– Хорошо, – согласно кивнул я на предложение. – Прямо диаспора юристов-малороссов получается. А ещё говорят, что самые лучшие юристы должны быть евреями.

– Это всё байки, – ответил Шахов. – С хитрож. э-э-э… хитрыми малороссами в судебных и иных тяжбах не сравнится никто, евреям до них далеко. Поверьте моему опыту.

– Лучше ответь, чего, по-твоему, можно ожидать в ближайшее время, какие проблемы вытекают из случившегося покушения и наличия в результате нескольких трупов, и что нам теперь делать с Олафссонами?

– Пока рано делать выводы, но я думаю, вот что…

* * *

Жёлтый отечественный «клин» с шашечками на дверях и магнитной фишкой на крыше подъехал к красивому, летяще-белому двухэтажному зданию с огромными витражными стёклами и высоким флюгером в виде то ли горниста, то ли герольда. Над широким входом, обрамлённым карельским мрамором, висела вывеска, на которой красивым курсивом пониже крупной золотой короны было написано: «Ресторан „Корона“».

Двери такси открылись, и из салона сначала появился желтоглазый моложавый брюнет в джинсах и короткой кожаной куртке поверх белой водолазки. На руках у него были кожаные чёрные перчатки тонкой выделки. Мужчина подал руку и помог выйти из салона такси очаровательной девушке лет двадцати – двадцати пяти на вид, в серо-синем коктейльном платье до колен и накинутой поверх платья короткой шубке.

– Прошу простить, уважаемые господин и барышня. – По ступенькам бодро спустился фактурный бородатый швейцар в расшитой золотом ливрее и аляповатой фуражке с высокой тульей. – Сегодня «Корона» закрыта: оба зала арендованы.

Желтоглазый брюнет прищурился и недовольно посмотрел на швейцара. Тот в ответ извиняюще развёл крупные ладони.

– Прощения просим, – снова повторил швейцар.

– Ник, поехали тогда в «Гюго». Говорят, там повар – настоящий француз, и кухня там бесподобная, – потянула спутника за руку девушка.

Брюнет хмуро кивнул швейцару и помахал рукой таксисту, чтобы тот не уезжал.

– Леночка, солнце моё, поверь мне, русские во всём лучше французов, – донёсся до швейцара ответ удалявшегося мужчины.

Бородач утёр рукой в белой шелковой перчатке пот, отчего-то выступивший на лбу при виде желтоглазого посетителя.

В это время в ресторане

– Ну что, Матрос, кого там черти принесли? – спросил худой немолодой мужчина со стаканом щедро разбавленного льдом виски в руке, на которой не было безымянного пальца.

– Да залётные какие-то, Потапыч их отправил уже, – ответил стоящий у окна квадратный, с могучими плечами, даже на вид дико сильный бритый наголо мужчина средних лет. Отпустил тяжёлую темнокрасную штору и повернулся к богато заставленному столу. Взял со стола канапе с маленьким огурчиком и свернутым красивым бантом кусочком ветчины, закинул в рот целиком, сильными движениями челюсти перемолол закуску и проглотил, шумно запив стаканом сельтерской воды.

– Что не пьёшь, Григорьич? Я тебе говорю, всё будет чики-пуки! Погранец – стрелок от бога! Да и Татарин на подстраховке, а он магик опытный, не впервой ему… Там ещё в помощь им пацаны правильные от тебя в тему подрулили. Так что пипец котёнку, больше срать не будет. – Лысый громко и коротко засмеялся.

– Пить будем, когда люди дело закончат. Этот крысёныш не прост, ой как не прост! – Прищуренные глаза Седого, известного в определённых кругах в качестве криминального смотрящего за городом, вспыхнули огнём. – Кто бы мог подумать: мелкий ведь, гадёныш, совсем же сопляк! А как смог догутариться с Сербом и Сеней, а? И ведь докумекались меня втихую порешить за доляху неслабую в этой его «Стреле» и швейке! Если бы мне верный человечек не шепнул, так бы и приделали меня вглухую. А так только Санька успели приделать, ну а я уж – их, с божьей помощью. Так этот шкет, оказывается, в доме был и записи с камер умыкнул, которые в памяти компьютера были. Думал, я не узнаю, что он тут при делах!

Громко стукнул донышком поставленный на стол стакан из толстого стекла. Седой в распальцовке выбросил вперёд другую руку, на которой также не было пальца, только уже мизинца. В голове его роились торжествующие мысли. Как он красиво вычислил своего «гостя»! Впрочем, тот сам по-идиотски подставился, когда впрягся за Хомяка, а потом взял его к себе на работу. Надо быть совсем придурком, чтобы не свести воедино звонок от «гостя» и затем смену масти Валеры Хомяка!

– А я узнал! Это мой город, и я здесь – хозяин! Ещё и с Хомяком макло своё сунул в наши дела. Прикинь, как этот малолетка тут лажанулся. Он же мне за него ещё и по… Кхм… – Седой резко прервался. – Короче, чё там, Погранец твой, молчит?