Взлёт Коршуна

И я начинаю мерцать. Буквально на пару действий, пока меня никто не видит, но этого хватило, чтобы за эти пару метров в ускорении существенно прибавить скорость. И вот я несусь на Хельги, а пущенное им огненное копье летит совсем в другую сторону. Олафссон резво отскакивает назад, ударив палашом от локтя. Уклоняюсь, одновременно шлёпнув плашмя кхукри по плоской стороне палаша. Тяжелый клинок сработал не хуже меча, и палаш ушёл в сторону, а я веду свой клинок вперёд. Клюв непальского клинка ныряет в бедро Хельги, но мне приходится сразу же отпрыгивать назад, уколов противника лишь самым кончиком клинка. Вовремя. Перед лицом проносится волна жара, но через секунду стена огня опадает. Мой недруг кривит лицо в яростной гримасе, а палаш окутывает пламя. Чёрт! И почему огненные маги так любят этот фокус с оружием в огненном ореоле?

Хельги начинает сам сокращать дистанцию. Я тоже двигаюсь, но не назад, а в сторону. Зачем он сам лишает себя манёвра?

– Экономит Силу. Не забывай, что он недалеко от тебя ушёл. Всего лишь С-ранг. А это значит, что львиную долю своего резерва он уже использовал, – ответил Тень. – Не зевай!

Мой противник в движении вперёд рубанул своим клинком крест-накрест, далеко вперед выставил правую ногу и…

– Прыжок! – услышал я команду Тени и с места крутанул сальто в сторону. В то место, где я только что стоял, ударило огненное копьё.

«Что-то я смотрю, Хельги на свой резерв не жалуется», – подумал я, вновь сокращая расстояние.

Замахнувшись кхукри, делаю выпад саблей, но встречаю жесткий блок, аж запястье заныло. Хорошо фехтует. Клановый, одним словом. Вот если бы я был в ускорении. Но нельзя! Чересчур много очевидцев сегодня на зрительских рядах. Тут тебе и Олафссоны, и Лопухины, и даже представители Коршуновых какого-то чёрта тут делают. Да и из школы толпа народа, включая Козлову. Такие мысли проносятся в моей голове, пока левой рукой я делаю финт и бью противника в лицо. Тот отбивает саблю вверх, ударяя так близко к гарде, что я почувствовал сильный жар пальцами.

И – есть! Моя правая рука с кхукри уже клюёт Хельги в предплечье правой руки. Лицо раненого кривится в гримасе боли, но он тут же перехватывает своё оружие левой рукой. Однако поздно: я успел сделать подшаг, и левая кисть с зажатой саблей делает короткое вращательное движение. Кривое лезвие разрубает правый бок противника. Краем глаза я замечаю брызнувшую чёрную кровь: задета печень. Пламя на клинке палаша гаснет и тут же разгорается вокруг Хельги. Отпрыгиваю назад. Огненная стена! Снова прыжок назад. Ещё одна огненная стена! Тянет время. Если бой будет окончен, то целители его вытащат! Что им разрубленная печень? Смотрю на поднимающегося со своего места арбитра. Значит…

Вот на мгновение стена огня затухает, чтобы вспыхнуть вновь, но. На доли секунды я ускоряюсь и с правой руки в состоянии ускорения бросаю тяжёлый, весящий больше сабли клинок кхукри. Выхожу из ускорения, чтобы через секунду увидеть, как огненная стена тухнет. На меня смотрят изумлённые глаза огненного мага. Шотландский палаш выпал из его руки, воткнувшись в песок, правый бок почернел, а в груди торчит рукоять брошенного мной простенького непальского ножа. Боевая часть его полностью утонула в теле Хельги, разрубив ребра и сердце. Вот Хельги покачнулся раз, другой, и с громким звуком удара оземь мой враг завалился на спину.

– Дуэль завершилась победой господина Коршунова над господином Олафссоном! – прогремел голос арбитра.

– Поздравляю! – торжественно произнес Тень. – Я горжусь тобой! Ты победил и при этом смог не показать всех своих способностей окружающим!

Я же смотрел на поверженного мной врага и не чувствовал ни удовлетворения, ни торжества, одну лишь усталость и облегчение. Что это? Почему я так устал? Ведь на тренировках я выматывался намного сильнее. И почему я не чувствую радости от победы? Я же так хотел смерти этого проклятого Хельги. Я устало потёр глаза.

Меня окружили мои люди во главе с Кимом. Шахов утрясал с противоположной стороной последние формальности. Сергей Викторович аккуратно принял у меня гаддарэ и попросил пройти осмотр у целителя. Я молча кивнул. Со мной всё было в порядке, что и подтвердил целитель.

Услышав редкие хлопки, я поднял голову и увидел Никанора, желтоглазого Юлиного учителя. Стоя в одиночестве, он хлопал ладонями в светло-коричневых перчатках, губы его беззвучно прошептали «браво». Я кивнул ему, на миг задержав голову в поклоне.

Спустя пять минут мы уже садились в автомобили. Ким с довольным видом заворачивал саблю и нож без ножен в замасленные тряпки.

Шахов сел со мной в «горца» и протянул мне открытую металлическую фляжку:

– Давай, Макс, отхлебни. Это в лечебных целях.

Я принял фляжку и спросил:

– Он точно мёртв?

Сделал глоток обжигающего рот и горло пахучего напитка. Коньяк? Я почувствовал, как огненный комок ухнул вниз по пищеводу.

– Мертвее не бывает. У него разрублены печень и сердце. Когда его осматривали целители, он уже умер, – протянул мне распечатанную шоколадную плитку Шахов.

– Что же, тогда пора приступать ко второму пункту нашего плана.