Взломать стихию

Генриетта и Клара прошли на кухню Серого.

– Что мы будем делать? – спросила тихим голосом Генриетта, не поднимая глаз. – В полицию…

Адвокатесса не смогла говорить дальше, путь словам преградили подступившие слезы.

– В полицию мы не пойдем, – успокоила Клара.

– Но как… Что мне с ним делать… – Генриетта все же заплакала. – Как его от всего этого… если он еще что-то такое сделает…

– Спокойно, – сказал появившийся на кухне Ложкин таким тоном, что всем действительно стало спокойней. – Вы на пять минут меня с ними оставьте, окей?

Ложкин заперся на кухне с трезвеющими «бандитами». Пять минут все с удивлением слушали неразборчивое, но какое-то «весомое» бормотание Василия, говорящего с подростками. Оно то снижалось до шепота, то подпрыгивало до блатного крика. В этой странной полифонической палитре мелькнули и насмешки, и угрозы, и даже дружеские доброжелательные наставления.

Наконец Ложкин открыл дверь и тоном Василисы Прекрасной, за сутки соткавшей невиданной красоты ковер, скромно произнес:

– Принимайте работу.

Рыдающие в три ручья «ауешники» вытекли с кухни в коридор.

– Мамочка, прости меня! – выл Артем, крепко обнимающий Генриетту за ноги. – Я все понял! Я больше никогда так не буду!

– Тетя Гена, пожалуйста, не говорите маме! – рыдал и второй подросток.

– Что ты им такое сказал, Макаренко? – уважительным шепотом поинтересовался у Ложкина Иван.

– Объяснил, что с ними будет, если братва узнает, как они кололись, и друг друга топили. Пара историй из жизни стукачей. Что с ними в камерах делают, как по зонам объявляют, и так далее. Вуаля.

Артемий дал слово себе и матери, что никогда в жизни не захочет в мир, где такое делают с людьми. Серый поклялся в том же самом. Газовый револьвер и остатки водки у него изъяли и наказали к приходу родителей хорошенько убраться в квартире.

– Мать за шапку заругает, – шмыгая носом, сказал Серый, провожая гостей. – Скажу, потерял.

Чуть позже, отправив Артема отсыпаться после алкогольного отравления (завтра же в школу!), заплаканная Генриетта Ляпко, прощалась с Кларой. Иван и Василий уже ждали внизу у машины.

– В банк сегодня уже не успеем, – сказала Генриетта. – Ничего, завтра с самого утра. Заседание в два только. Спасибо тебе.

– Не за что, все в порядке, – ответила Клара. – Ты спросила, что делать? Биться за наших детей. Что еще?

Клара и Генриетта, две матери-одиночки, обнялись, понимая друг друга, как никто другой, и не удержавшись, в который раз за день обе разрыдались.

Глава 16 Допрос у Бочарова

Константина Сергеевича Обухова, по месту работы известного так же как Декстер, задержали без проблем. Жил «дядя Костя» один, более чем скромно, в убитой одиночеством однокомнатной квартирке, трещащего по швам панельного дома. Там его и взяли. Объявленная в розыск «скорая» была припаркована тут же, рядом с подъездом. Как после утверждал на допросе задержанный, он якобы просто «уехал пообедать», домой, после смены. А не уничтожать улики, как были уверены Гуляра и Иван.

Если это предположение и было справедливым, все уничтожить у Декстера явно не получилось. Некоторые, сделанные оперативниками, находки приводили в ужас.

В памяти телефона санитара были найдены фотографии, вызвавшие шок даже у повидавших всякое оперов. Удовольствие вникать в снимки с окровавленными обезображенными человеческими телами и лицами (а именно такие фото были на телефоне) они предоставили следователям. Распечатанные и увеличенные фотографии неизвестно чьих увечий легли в личное дело Константина Обухова, как одно из доказательств того, что задержали его не зря.

Компьютер гинеколога Стибелиса конфисковали как вещдок, и тоже отправили на изучение.

По этому поводу Гуляре еще в поликлинике пришлось выслушать многочисленные «вздохи» главврача Минкина:

– А как же работать?

– По старинке, как работали до этого. Потом обновите базу данных, это не трудно, – компетентно посоветовал Иван, и Борису Артуровичу пришлось этот совет принять.

Тем более что гинеколог Ашот Стибелис, поставленный в известность о переезде своего рабочего оборудования в прокуратуру, тоже его успокоил: это не проблема, у него все под контролем.

Очередным косвенным доказательством причастности Декстера к преступлениям послужил журнал поездок «скорой». Как выяснилось, санитар нередко брал ее вне выездов на вызовы. И (что проверили в первую же очередь) в предположительные даты убийства тоже.

На сбор этих и некоторых других, типа опроса соседей, сведений у оперативных групп ушло примерно полдня.

Вечером, часов около восьми, в кабинете Бочарова состоялся первый допрос подозреваемого в серийных убийствах. На нем присутствовала и Гуляра.

Обухов сидел на стуле посередине комнаты и щедро окатывал ненавистью все, на что натыкался своим волчьим взглядом. Казалось, дай ему волю и, сорвавшись с места, он кинется рвать в клочья все, до чего сумеет дотянуться.

Бочаров постарался это напряжение, как вредное для установления контакта, снизить: