Взломщики - народ без претензий

— Оказалось, что он тебя знает. Я сказала, что познакомилась с одним парнем, его зовут Берни Роденбарр, говорю, по-моему, ты упоминал это имя. А он — не помню, кажется, не упоминал, но да, есть такой, Берни Роденбарр, мы с ним несколько раз за покером встречались. Тогда я сообразила, почему ты выбрал эту квартиру. — Элли остановилась, перевела дыхание. — Не знаю, как я решилась заглянуть сюда. Я не знала, убил ли ты Фрэна, подумала, что он умер еще до того, как ты пришел, умер из-за того, что не получил вовремя медицинской помощи, а это была уже моя вина. Когда стали писать о пепельнице, я подумала, что, может быть, все-таки это ты убил Фрэна. Потом я пришла сюда, ты меня заинтересовал — это, наверное, было заметно, — и меня потянуло к тебе. Я понимала, что завязла в этой истории больше, чем хотела, но была вынуждена продолжать играть роль. И имя настоящее тебе не сказала и где живу не сказала, потому что боялась, что если за тобой охотится полиция, то мне лучше держаться в стороне от всего этого и чтобы ты не знал, кто я.

— А потом ты испугалась, что я поймаю тебя на вранье, и потому сказала, что ты Элли Кристофер, а не Рут Хайтауэр.

— Не в том дело, — покачала она головой. — Ты звал меня Рут, и это было невыносимо. Особенно когда мы были в постели. В самые сладкие минуты ты шептал: «Рут, Рут!» — и мне казалось, что меня нет с тобой. Это было ужасно! Потом я подумала, что ты все равно узнаешь, кто я на самом деле. Я уже знала, что ты никого не убивал. Мне с самого начала не верилось, что ты убийца.

— Ну, конечно, твоя хваленая интуиция! А я с самого начала подозревал, что ты каким-то образом замешана в том, что произошло. Конечно, чутье — прекрасная вещь, но чтобы так на него полагаться... На одном чутье роли не вытянешь.

— Независимо ни от чего ты рано или поздно узнал бы мое настоящее имя и чем я занимаюсь. Если бы, конечно, я не исчезла в один прекрасный день. Но я не хотела исчезать, понимаешь? Кроме того, все произошло так быстро...

— Да, быстро.

— Ну вот, теперь ты все знаешь. И еще я выдала себя, когда чуть не вошла в другую квартиру, правда?

— Я и без этого догадался бы, что к чему.

— Я знаю. — Она отвела глаза в сторону, я, кажется, тоже. Было почти физически ощутимо наступившее глубокое молчание. Потом она заговорила: — Ну, что ж, все в конце концов образовалось... Ты не находишь?

— За исключением финансового вопроса — да. Ты не фигурируешь в полицейских протоколах. Дарла тоже. Я не числюсь в розыске по обвинению в убийстве. Я бы сказал, что все устроилось наилучшим образом.

— За одним исключением. Ты теперь презираешь меня.

— Презираю? О чем ты говоришь? — Искренне удивился я. — Пусть ты появилась в этой квартире из любопытства и желания обезопасить себя. Зато потом ты мне здорово помогла. Допустим, меньше, чем если бы сразу же открылась. Но ведь только дурачье доверчиво. Кто в наше время строит даже личные отношения на полном доверии? Нет, серьезно, я к тебе не в претензии. С какой стати тебе откровенничать с тем, кто, может быть, человека убил, а уж с уголовником — это точно. Еще раз говорю: ты мне здорово помогла. Без тебя я не сумел бы выбраться из дерьма, в которое попал. Скорее всего, даже и не пытался бы. Нанял бы адвоката и постарался через Рэя сговориться с полицией. Нет, надо быть круглым идиотом, чтобы презирать тебя.

— Ох, Берни!..

— А если уж быть честным до конца, — сказал я, — ты мне даже нравишься. Ты, правда, немного с завихрениями, но все нормальные люди с завихрениями.

— Но у меня была связь с Флэксфордом!

— Ну и что?

— И ты видел ту противную фотографию...

— Ну и что?

— Тебя это не смущает?

— Не в том смысле, в каком ты думаешь.

— В каком же?

— А в том смысле, что будоражит, возбуждает... Неужели не понимаешь?

— А-а...

— Вот именно.

— Ох, Берни!..

Я взял ее за подбородок и приник губами к ее рту. Когда я оторвался, она вздохнула, устроилась поудобнее в моих объятиях и сказала, как забавно все получилось.

— Что же теперь будет? — Это, видимо, ее интересовало.

— Как было, так и будет, малыш, — объяснил я. — Ты будешь играть на сцене, а я обкрадывать квартиры. Люди не меняются. И твоя профессия, и моя не самые благородные. И все же мы их не бросим. И, конечно же, мы будем видеться, и посмотрим, как оно пойдет.

— Прекрасно!

Кроме того, я увижусь с Дарлой, думал я, и постараюсь изобрести способ избавить ее супруга от коллекции старинных монет, но так, чтобы она не догадалась. Вероятно, я все-таки решусь привести в порядок мою квартиру, и соседи, может быть, не будут особенно вникать в то, чем я занимаюсь, ввиду того, что я буду заниматься этим на Восточной стороне, а им, момзерам, так и надо. Думаю, что время от времени буду сидеть за покером, болеть за любимую бейсбольную команду, а в случае нужды — ходить на дело. Жизнь, как видите, далеко не идеальная, но у кого она идеальная, позвольте спросить? В каждом из нас куча недостатков, мы несовершенны, так же как и этот мир, и самое большее, что мы можем сделать, — это жить. А это самое лучшее на свете.