Взмах чёрного крыла

А после маминого вопроса мне стало ещё горше. Неужели я всё напрасно сделала? Неужели никто не видит моих благих намерений? Почему мой брат не замечает, как мама ждёт отца, как она рада, что скоро вся семья будет в сборе? Полноценная семья. Весь этот год она страдала от одиночества, не понимала, почему ей так тяжело в пустой квартире. Она даже не пыталась завязать знакомства с мужчинами, чувствуя, что ждёт кого-то. Это навязчивое, вытягивающее душу ожидание неизвестно кого и чего. Мне оно тоже было знакомо, когда я жила в общежитии и смотрела на влюблённые парочки, но не могла заставить себя быть как все, раскрепощённой.

— Всё равно приготовлю и для него, — пробормотала мама, возвращая меня в реальность.

— Тинка, ты понимаешь, что причиняешь ей только боль, — зло зашипел на ухо брат, выплёскивая свою злость на меня. — Она же теперь его ждёт!

Я повернулась к нему лицом, выдерживая прямой взгляд прищуренных глаз, с грустью шепнула:

— Она всегда его ждала. Это любовь, Мин.

— Тина, чего ты добиваешься? — потребовал ответа брат, больно схватив меня за волосы, но так, чтобы со стороны это не было видно. — Что ты хочешь от меня? Я не останусь здесь, слышишь? Мне здесь неинтересно. А маме в Тенгаре не выжить. Ты понимаешь или нет, что ты творишь?

Я сглотнула, испуганно глядя на брата.

— Мин, — тихо позвала его, осознавая, что он может быть опасен. Он злился и видел причину своей неудачи во мне.

— К столу! — радостно позвала мама, разбивая напряжение, которое сковало моё тело.

Я оттолкнула от себя Мина, он, пошатнувшись, оперся руками о пол за спиной, стиснув зубы.

— Кто ты? — потрясённо шепнула я, понимая, что сдаюсь. Я не могла переубедить его ни в чём. — Я не растила из тебя такого эгоиста, который думает только о себе. Хочешь возвращаться в Тенгар — вали. Надеюсь, твой папочка будет любить тебя так же сильно, как мы с мамой. Но имей в виду, что я больше не полезу туда спасать тебя.

— Да кто тебя вообще просил меня спасать! — не сдержавшись, закричал брат, выдавая нас маме. — Мне было хорошо там. А здесь ты меня бросила! Я один был с кошмарами…

— Которые насылал твой дорогой папочка, желая поскорее забрать тебя! — рявкнула я, не давая ему закончить. — Он через страх пытался разбудить в тебе силу! — зашипела на него, хватая за тунику, встряхивая Мина, чтобы начал думать головой. — И он, между прочим, бросил нас в куда более сложный период жизни.

— Дети, перестаньте! Ну что вы как не родные! — запричитала мама, подбежав к нам из кухни. Я поднялась с пола, надеясь, что Гетер свой бой выиграл, в отличие от меня. Не ожидала, что всё обернётся так. — Тина, что на тебя нашло? Мин же ещё маленький!

— Нет, мама. Он уже вполне взрослый парень. Ему уже девятнадцать. Он больше не наш одиннадцатилетний малыш, а злобный переросток, считающий, что жизнь в этой дыре — отстой, куда лучше в императорском дворце, где тебе и нос подотрут, и жо…

— Тина! — крикнула мама и отвесила мне подзатыльник. Это произошло так привычно, что я рассмеялась, потирая макушку. — Сколько раз говорила не выражаться в моём доме!

— Мама, прости, — тихо шепнула и обняла её за шею. — Прости, я больше так не буду.

Даже в двадцать я для неё остаюсь несмышлёным подростком. Зажмурившись, я почувствовала тепло, исходящее от мамы — родное солнце, энергия, согревающая, успокаивающая и такая манящая. Стоит только чуть-чуть прикоснуться губами и можно насытиться этим нектаром.

— Тина! — предупреждающе крикнул Мин и оттолкнул меня от мамы. — Ты рехнулась? Это же мама! Ты не собиралась же ею питаться?

— Что? — опешила я, отступая от развеселившейся мамочки, которая всплеснула руками, причитая:

— Вы у меня совсем голодные. Садитесь скорее к столу. Совсем уморила я вас. Мин, садись скорее, — указала она брату, а меня подтолкнула в спину, чуть ли не силой усаживая на стул.

Я же смотрела на Мина, который крутил у виска пальцем. Сжав амулет, спрятанный под тканью платья, пыталась понять, что сейчас хотела сделать. Я воспринимала маму как что-то очень вкусное, и это не потому, что от неё пахло моими любимыми спагетти. Нет. Она сама очень вкусно пахла.

— О боже, — в ужасе выдохнула, чувствуя, что превращаюсь в монстра.

Мин увидел моё раскаяние и, кажется, успокоился, стал развлекать маму разговорами, давая мне время прийти в себя. Мои же мысли вернулись к беседам с Гетером, который не раз говорил, что люди для тенгарцев очень большое искушение. Я помнила тот ужас, который охватил меня, когда в аудитории двое хотели меня попробовать. Во мне слишком много стало от отца.

— Тина, почему ты не ешь? — забеспокоилась мама, и мне пришлось схватить вилку и попробовать её коронное блюдо.

Я поблагодарила, стыдясь взглянуть ей в лицо, ведь если бы Мин меня не остановил, я бы выпила её, попробовала бы на вкус её свет. Тошнота подступила к горлу. Я, извинившись, бросилась в туалет, где долго просидела, глотая слёзы. Нужно научиться контролировать себя. Там, среди тенгарцев, я не чувствовала нужды испить человека. Так почему сейчас?