Взмах ножа (сборник)

— Как давно это случилось, мисс Элле? — спросил Тиллей.

— Вы знаете, недавно. — Она посмотрела историю болезни Чемберза. — Около двух лет назад он попал в автомобильную катастрофу, к нам его привезли из больницы. А мозговые приступы начались около пятнадцати месяцев назад.

— Его навещают родственники?

— Он давно овдовел и не имеет детей. Все его дела находятся в ведении адвоката Уильяма Хольтца.

Мудроу попытался не проявить волнения. Может быть, их усилия и не напрасны.

— А мы могли хотя бы взглянуть на мистера Чемберза? — спросил он. — Мне нужно удостовериться, что он — именно тот самый человек, который нам нужен.

Луиза Элле нажала кнопку и попросила секретаря прислать медсестру Роулинз. Через несколько минут без стука вошла немолодая негритянка.

— Вы меня звали, Луиза? — спросила она.

— Я хочу, чтобы вы провели этих офицеров к палате Симона Чемберза. Пусть они на него посмотрят. Полиции требуется удостоверить его личность. Это займет несколько минут.

Им дали понять, что они должны быстро взглянуть на Чемберза и уйти, а медсестра Роулинз при этом отвечает за то, чтобы все прошло нормально. Собственно, у Мудроу не было против такого подхода никаких возражений. Ему действительно требовалось всего-навсего определить, что между домом престарелых и компанией «Болт Реалти» нет ничего общего, и Чемберз в этой игре — подставная фигура.

Медсестра с равнодушным видом провела их по цепочке коридоров к одноместной палате в южной части здания.

— Одну секунду, мисс Роулинз, — сказал Мудроу перед тем, как им войти. — Я могу задать вам пару вопросов?

— Про Адольфа? — Медсестра улыбнулась.

— Кто такой Адольф?

— Мы так называем Чемберза. Он был порядочным сукиным сыном, пока его не хватил удар.

— Вы называете этого человека Адольфом, потому что он был подлецом?

Роулинз опять улыбнулась.

— Мы называем его Адольфом потому, что он чертов нацист. У него татуировка на руке. Даже целых две. На правом плече свастика, а на левом — две молнии. Эта символика связана с политикой. В аварии он получил переломы обеих ног и стал абсолютно беспомощным. Однако все время говорит о том, что бы случилось с людьми, которые за ним ухаживают, если бы его партия пришла к власти. Этот человек просто сумасшедший! Когда у него случились инсульты, весь персонал возрадовался.

Тиллей нервно рассмеялся: его нервы, как и Мудроу, были напряжены.

— А у него бывают посетители? — спросил Тиллей.

— Только юрист. Я не знаю, как его зовут.

— А Чемберз может писать? Он способен подписать документ?

— Да что вы, конечно нет! — уверенно сказала Роулинз. — Он полностью парализован.

— Кажется, вы не очень-то ему сочувствуете? — заметил Мудроу.

— Пока Чемберз мог говорить, он называл нас презренными ничтожествами. Мы только и слышали: «А, вот идет презренное ничтожество. Оно думает, что способно работать». Когда такое слышишь постоянно в течение нескольких месяцев, приберегаешь свою жалость для людей, которым она и в самом деле необходима.

Глава 28

Двадцать пятое апреля 

Открыв глаза, Бетти Халука поняла, что идет очень сильный дождь. Несмотря на закрытые окна и задернутые гардины в квартире Стенли Мудроу, она это поняла, потому что ее приятель вошел в комнату промокший до нитки. Он был такой мокрый, что даже кончики пальцев стали морщинистыми, как у ребенка, которого слишком долго держали в ванне.

— Что с тобой случилось? — Она еще не до конца проснулась, но почувствовала: Мудроу сильно расстроен.

— Помнишь, какой великолепный летний день был вчера? С утра до вечера светило солнце. Разве можно предвидеть, что так похолодает всего лишь за шесть часов? Мы с Джимом решили забросить удочку и поймать на крючок Беббита. Обошли бары, потом клубы. Около четырех часов утра Джим сел в машину и поехал домой, к Розе, а я решил поискать бывшего заключенного по имени Монтроз, который обычно ошивается в известном мне клубе. Но его там не оказалось, а когда я вышел на улицу, полил настоящий ливень. А я ведь больше не могу бегать, Бетти. Пришлось идти домой пешком.

— Но хоть какие-то следы Беббита ты нашел?

— Нет, совсем ничего, — ответил Мудроу с невозмутимым видом. — Может, теперь он просто не бывает в этом районе. Сейчас восточная часть города — рай для поджигателей, с тех пор как городские власти объявили продажу пустующих зданий с аукциона. А бары, сама знаешь, как колонки скандальной хроники в газетах. Только в газетах пишут о звездах киноэкрана, а там обсуждают, кто где напакостил. Я не хочу сказать, что сегодня же найду Беббита, но, рано или поздно, если парень — профессионал, а это так и есть, он выплывет на поверхность.

— И ты что же, всю ночь только этим и занимался?

— Знаешь, такое дело делается медленно, — объяснил Мудроу. — Прошлая ночь была всего лишь началом. Вчера мы провели всю подготовительную работу: поговорили с барменами, завсегдатаями. А сегодня вечером поищем кое-каких стукачей, которые работали на меня, когда я еще был полицейским. Джим мне поможет. Мы их откопаем и немного прижмем.