Взмах ножа

— Труба и горсть обычных гвоздей с парочкой взрывателей — вот и все, что надо. Когда я была маленькой, мы с подружкой взорвали собачью будку. Собаки там, конечно, не было, но мальчишка, который держал там свою собаку, когда узнал, кто это сделал, к нам больше никогда не приставал. — Эффи Блум, высокая, стройная женщина, сидела в кресле, которое перетащила из другой комнаты. — Если мы достанем трубы и гвозди, нам не понадобится много взрывчатки. К нашему арсеналу почти не придется обращаться.

Сколько? — спросил Музафер. — Сколько нужно взрывчатки, гвоздей? Какого диаметра трубы? — Он кивнул в сторону кухни, где Джейн Мэтьюс разливала кофе. — Послушаем эксперта.

— Джейн, — позвала Эффи, — ты идешь или как?

— Или как, — ответила Джейн, входя в комнату с подносом, уставленным кружками горячего кофе. В университете она изучала механику и химию и считалась специалистом в любой области. — Вот молоко и сахар. Кому печенье?

— Мы говорим об изготовлении взрывных устройств, — мягко перебил Музафер. Испортить отношения между Джейн и Эффи — значило развалить всю «Армию», и он никогда не критиковал Джейн в присутствии Эффи.

— Знаю, я все слышала. Во-первых, надо учитывать диаметр труб и их длину. Нужно измерить толщину стенок труб, определить, какую мощность они способны выдержать. Дальше. Надо знать, будет ли запаяна труба с одного конца или нет. Если трубу запаять, взрыв будет направленным. — Улыбнувшись, она положила руку на плечо Эффи. — Все просто, правда? Нам осталось только получить в свое распоряжение магазин с трубами и хорошую скобяную лавку.

Музафер кривился в усмешке, но это только подчеркнуло его женственность. Джонни, наблюдая за арабом, задавался тем же вопросом, что и Хасан. Если бы они встретились на улице, Джонни поклялся бы, что перед ним гомосексуалист. Без сомнений.

Джонни вспомнил свою юность, которая прошла в воспитательных учреждениях, куда его направляли либо за какие-нибудь проступки, либо потому, что ему не могли подобрать очередных приемных родителей. Там Музаферу пришлось бы худо, если бы у него не нашлось покровителя. Джонни потянулся за кружкой, оперся рукой на руку Музафера, отметив про себя, что араб, несмотря на изрядную тяжесть, своей руки не убрал.

— Займись этим, Джейн, — сказал Музафер, — вместе с Эффи. Дадим тебе, скажем, три недели. А пока Тереза и Джонни поработают над другим планом. Надо отплатить за помощь мистеру Каддафи. На Стейтен-Айленде живет один сионист. Наши доброжелатели считают, что именно он убедил Рейгана устроить покушение на Каддафи и его семью пару лет назад. Акция несложная. Это будет первой отметкой на нашем пути. — Он поднял свою кружку. — За наш успех. Пусть все пройдет так же быстро, так же аккуратно и удачно — там и деньги есть, — как это было при ликвидации мистера Рональда Джефферсона Чедвика.

Глава 5

Полицейские, как правило, не сомневаются в том, что люди вокруг — не только обычные граждане, но и федеральные агенты, и военные — считают, что они некомпетентны и коррумпированы: эдакие толстокожие свиньи, способные на все — избить обвиняемого, получить взятку. Подобная психология — «мы и они» — свойственна неграм, уверенным, что белый человек никогда не поймет, что такое душа черного человека. Так и полицейские чувствуют себя в чем-то изгоями, можно сказать, обвиняемыми, которым поручено защищать закон.

Стенли Мудроу давным-давно свыкся с такими настроениями. Каждый раз, когда ему приходилось работать с федеральными агентами, он уже заранее ждал унижений. Хотя вызов в штаб-квартиру ФБР для встречи с федеральным агентом Леонорой Хиггинс он принял совершенно спокойно. Манхэттенское отделение находилось на Федеральной площади, всего в двух милях от седьмого участка, где он служил, но, очевидно, заявление Мудроу о вероятной причастности террористов к данному преступлению прошло через множество чиновничьих рук, пока не легло на стол Леоноры Хиггинс, одной из двух женщин — федеральных агентов в городе Нью-Йорке, обстоятельство, которое было оскорбительным для Мудроу, и он не ожидал от мисс Хиггинс ничего, кроме лекции об ограничении полномочий нью-йоркского городского полицейского управления.

В восемь тридцать утра он отправился в Форест-Хиллз, в Куинс. Шел проливной дождь. Усталые «дворники» лениво размазывали грязь по стеклу машины, и Мудроу приходилось постоянно косить в сторону, чтобы разглядеть дорогу через этот крохотный кусочек стекла — прямо под зеркалом заднего вида, — который оставался чистым. Но сержант не позволял себе злиться. Еще повезло, думал он, что ему не достался этот «фейрмаунт» — вторая машина управления в дождливую погоду вообще не заводилась.