Взмах ножа

У него частенько находили приют местные полицейские, которые, случалось, бывали слишком пьяны, чтобы плестись домой, на другой конец города, и он был даже рад присутствию Эпштейна. В какой-то мере это подстегивало его в решимости во что бы то ни стало найти убийц Риты. Дни шли, и ему становилось все хуже и хуже. А что, если у него не получится? Что, если их найдет кто-то другой? Или никто и никогда? Что до Флинна и ФБР, он слишком презирал их, чтобы заподозрить их в слежке и обнаружить таковую в первый же день.

— Да пошли они, Стенли, — сказал Эпштейн, как только Мудроу вернулся. — Я знаю только один способ раскрыть это преступление. И я тебе его изложу. Я никогда тебе не рассказывал, что моя сестра вышла замуж за грека. Представляешь? За грека. — Он усмехнулся. — Позор для семьи. Для той и для другой. Первые годы ни одна сторона вообще не упоминала их имен. А потом пошли дети, а ты знаешь, как это получается у евреек. И что может удержать бабушек на расстоянии от внуков. В общем, все помирились. Это было двадцать пять лет назад. Теперь у их детей большой ресторан на Метрополитен-авеню рядом с Шестьдесят девятой улицей.

Мудроу, к своей чести, не пренебрег информацией Эпштейна, хотя тот был сильно пьян и, как часто бывает с пьяными, изливал душу. Мудроу повел себя как неторопливый служащий справочного бюро: взял свои записи, посмотрел все, что касается района Риджвуд. Всю географию Куинса вмещал его блокнот с яркой обложкой: бульвар Куинс, Гранд-авеню, Метрополитен-авеню — список был длинным.

Он прошел всю Метрополитен-авеню, изучил все станции метро, но было ясно, что охватить Риджвуд полностью он пока не смог. Слишком много бесполезных людей, слишком много магазинов, владельцы которых отсутствовали. Его визит в ресторан «Метрополь» наглядный тому пример. В блокноте значилось: «Старая ведьма в кассе. Ничего не знает». И это все.

— Как зовут твоего родственника? — спросил Мудроу.

— Джордж Халукакис. Представляешь?

— Когда он работает?

— С восьми до восьми.

Мудроу аккуратно записал информацию.

Пиццерий в Нью-Йорке столько, что по количеству этих заведений он способен соревноваться с Бостоном. Телефонный справочник Куинса содержит номера двухсот восьмидесяти семи баров, закусочных и прочих подобных мест, где готовят пиццу. Чаще всего это небольшие кафе, где работает итальянская семья. Днем они торгуют на улицах пиццой порциями, а также разной мелочью, а вечером продают пиццу целиком, и часто с доставкой на дом, что по вкусу домохозяйкам, у которых к концу дня уже нет сил приготовить ужин. Пицца у них потрясающая, и тот, кто однажды ее попробует, уже никогда не пойдет в «Пиццу Хат».

Работа в этих кафе тяжелая и монотонная. Густое тесто нужно тщательно вымесить, прежде чем раскатать в большие лепешки. Затем следует начинка — соус и сыр, и все это ставится в особую печь минут на пятнадцать. Иногда повара работают перед большим окном, подбрасывая раскатанное тесто высоко в воздух и таким образом привлекая внимание прохожих. Мудроу не сумел овладеть ни одним, самым простым приемом, и каждая его такая попытка, к великому изумлению Тони Калеллы заканчивалась тем, что тесто растягивалось и свисало с его рук до самого пола.

— Эй, Сальваторе, — кричал Калелла, — может, тебе попробовать поработать в китайском ресторане?

Под этим именем — Сальваторе Калелла, кузен из Балтиморы, — Мудроу появился у Тони. В детективе, который никак не походил ни На повара, ни на итальянца, посетители подозревали беглеца из тюрьмы, но мысль о полицейском, как ни странно, не приходила им в голову.

День для Мудроу тянулся бесконечно, утомлял суетой, но никак не скукой, как это бывало за стенами пиццерии. Леонора Хиггинс, которая проводила время в коричневом «плимуте» по ту сторону широких окон заведения синьора Калеллы, наверняка бы с этим согласилась, тем более что у нее возникла куда более трудная проблема. Любой полицейский скажет вам, что ни один человек не может выдержать двенадцати часов, не посетив туалет. Мужчины-полицейские носят с собой для этой цели бутылки. Женщины попадают в более сложное положение. К полудню Леонора уже ощущала определенный дискомфорт. К двум часам у нее начались рези, и она вспоминала свой первый день слежки за Мудроу. Но понимала, что Мудроу не стал бы терять время и внедряться в пиццерию без основательных на то причин. Видимо, кто-то опознал изображение преступника. Ей было ясно, что скандал может произойти в любую минуту — настоящий детектив никогда не покинет объект, на котором работает, но настоящие детективы работают парами, а она была одна.

К счастью для Леоноры, ситуация разрешилась. Мудроу, приставленный к плите разогревать готовую пиццу, был в скверном расположении духа, и у него так заболела голова, что он всерьез за себя испугался. А Тони Калелла, припомнив, как Мудроу вычислил его уголовное прошлое, насмешничал над ним по любому поводу.

В четыре часа Мудроу не выдержал. Он схватил Тони за плечо и сказал:

— Пойдем-ка на кухню, поговорить надо.

— Что такое, Сальваторе, тебе что, не нравится у меня работать?