Взмахни белым крылом

К тому времени как они добрались до стен древней столицы мавританского халифата – седой Кордовы, солнце уже село. Стало понемногу темнеть, и Эдвина вновь предложила остановиться отдохнуть, поразмяться. Кэтрин, изнемогавшая от обилия впечатлений и долгой дороги, с радостью поддержала ее. Сезар, который поначалу упорно настаивал на том, чтобы ехать дальше, видимо, догадался наконец, что обе путешественницы устали, и согласился.

– Мы доберемся до «Каса» как раз к обеду, – сказал он, бросив взгляд на часы, – то есть доберемся, если вы разрешите мне сесть за руль, – и лукаво покосился на Эдвину, чья манера вести машину отнюдь не привела его в восторг.

– Ладно, чудовище вы этакое! – рассмеялась та. – Только дайте слово, что доставите нас в целости и сохранности!

Проехав немного, Сезар нашел где припарковаться и объявил, что отведет их перекусить в трактир, чтобы они могли воочию увидеть, что такое древняя Испания.

– Нужно показать сеньорите Каррутерс, какова она – наша Андалузия, – жизнерадостно заявил он.

– О, какие церемонии! – засмеялась Эдвина. – Почему бы вам не называть ее просто Кит?

Он отрицательно покачал головой:

– Она не похожа на котенка. Не может быть, сеньорита, чтобы вас так звали на самом деле.

– Это сокращенно от Кэтрин, – ледяным тоном пояснила девушка.

– А, Каталина! Так мне нравится гораздо больше.

Сезар поспешил вперед, чтобы галантно распахнуть перед ней дверь, но Кэтрин сделала вид, будто не заметила его протянутой руки. Однако одеревеневшие от долго сидения ноги ее подвели. Она покачнулась и упала бы, если бы подоспевший Сезар вовремя не поддержал ее. Впервые в жизни Кэтрин оказалась так близко от мужчины, к тому же в полном расцвете сил и дьявольски привлекательного. Мускулистые руки, подхватившие ее, темное от загара лицо, оказавшееся так близко, и исходившее от Сезара ощущение зрелой мужественности произвели на девушку почти болезненное впечатление. Она вспыхнула, кровь быстрее заструилась по ее жилам.

– Будьте осторожны, сеньорита Каталина, вы так долго просидели в машине, что все ваше тело одеревенело, – заботливо предупредил он.

Чувствуя, как горят ее щеки, Кэтрин поспешно высвободилась из его рук.

– Спасибо. Со мной уже все в порядке, – неловко пробормотала она.

Но Сезар, не слушая ее возражений, продел ее руку в свою.

– Позвольте, я помогу вам, пока вы не разомнете ноги.

Кэтрин нисколько не сомневалась, что молодой человек прекрасно понял причину ее смущения и откровенно забавляется, наслаждаясь ее неловкостью. Под тонкой загорелой кожей руки, на которую она опиралась, бугрились сильные мускулы. Вдруг в голове ее мелькнула довольно-таки неожиданная мысль. Как, должно быть, замечательно, подумалось ей, всегда иметь рядом сильную руку, на которую можно опереться в трудную минуту. Но она тут же отогнала ее прочь. Все это не для нее, сердито решила Кэтрин, потому что она сама должна стать опорой для Эдвины, хотя, глядя на цветущую и жизнерадостную тетку, вряд ли можно было вообразить, что та нуждается в подобной поддержке. Вздохнув, девушка перестала сопротивляться неподдерживаемая Сезаром, прошла с ним по узенькой, вымощенной неровным булыжником улочке до небольшой площади, обсаженной по краям цветущими апельсиновыми деревьями. Между ними, у небольшого кафе, стояли столики. Из приоткрытых дверей лился приветливый свет, слышались негромкие звуки гитары и щелканье кастаньет – там танцевали фламенко.

Усевшись за столик, Сезар попросил подать им мансанилью – национальный напиток Андалузии, нечто вроде слабого шерри. Его принесли в узких, высоких бокалах с тяжелым донышком из толстого стекла.

Кэтрин жадно выпила свой бокал, и молодое вино слегка ударило ей в голову. Постепенно она перестала смущаться и даже, перехватив в очередной раз дерзкий взгляд Сезара, так открыто и по-детски простодушно посмотрела на него, что он опустил глаза. Темные, длинные ресницы легли ему на смуглые щеки, бросая лиловатые тени и подчеркивая немного горбатый нос. Они чуть заметно затрепетали, и вдруг он так же прямо и открыто взглянул в светло-серые, прозрачные глаза Кэтрин. Оба молчали, но между ними, казалось, протянулись тончайшие, невидимые нити, будто оба стремились проникнуть в душу друг друга.

«Я сплю и вижу сон, – подумала девушка. – В жизни так не бывает. Сейчас проснусь и снова окажусь в монастыре».

Эдвина со стуком поставила стакан на стол и поспешно встала.

– Пора ехать, – громко объявила она, – Эй, вы, двое, проснитесь!